Статьи 1998-1999 г. - [45]

Что же это значит? Рынок — механизм, соединяющий производство с общественной потребностью, и, как нас убеждали ясины и буничи, он это якобы делает лучше, чем план. Что же мы видим? В России мы имеем острую потребность в продуктах питания, а значит, в удобрениях. И имеем развитое производство удобрений. Как их соединил «рынок» Гайдара-Черномырдина? Он их катастрофически разъединил. Допустим, это — гримаса рыночной стихии, но пришел Примаков хотя бы гримасу исправить.

Что в таком положении делает нормальное буржуазное государство (о советском и речи нет)? Оно компенсирует нестыковку рынка, давая селу (фермерам, помещикам, плантаторам — неважно) из бюджета дешевый кредит или даже субсидию, чтобы соединить потребность и производство. Закупив удобрения и получив богатый урожай за счет солнечной энергии и зеленого листа, сельское хозяйство с лихвой, многократно покроет помощь государства.

Мы ведь все как будто забыли самую важную вещь: земледелие есть чудесное производство, в котором главную работу бесплатно выполняют земля и солнце, человек только чуть-чуть им помогает. В конце прошлого века крестьянин, затрачивая 1 калорию своего и лошади труда, получал с пшеницей и соломой 45 калорий. Все остальное хозяйство стоит на земледелии.

А что мы видим в бюджете на 1999 год? Капиталовложения государства — 2,5 млрд. руб., остальное — надежды на чудо, которого скорее всего не будет. В сопоставимых ценах это составляет около 150 млн. руб. 1985 года. В том году капиталовложения в сельское хозяйство РСФСР составили 16,3 млрд. руб. — в 100 раз больше, чем сегодня. Представьте себе разницу в 100 раз! Возьмите метр и сравните его с 1 см. Те 16,3 млрд. руб. в 1985 г. позволяли лишь поддерживать стабильное состояние сельского хозяйства с разумным ростом. Если давать в 100 раз меньше, то это значит, что ни о какой стабилизации не идет и речи — разрушение продолжается и переходит в режим обвала, поскольку добита вся техника и зарезана половина скота.

Посмотрите: все говорят, что положение в сельском хозяйстве чрезвычайное. Казалось бы, сказав это, правительство должно объявить и программу чрезвычайных мер. Ничего. Ни слова. Ни от кого. Ну, допросятся депутаты-аграрии добавить им миллионов сто — это же ничего не изменит.

Крупнейший буржуазный экономист ХХ века Дж.Кейнс доказал: ради того, чтобы соединить в работающую систему имеющиеся в стране ресурсы, надо, если капитал жмется и не хватает денег в казне, идти на дефицит госбюджета — «занимать у будущего». Дефицит госбюджета — зло, но зло несравненно меньшее, чем простаивающие ресурсы, особенно даровые (солнечная энергия). Оживление ресурсов дает выгоду, по размерам совершенно несопоставимую с ущербом от дефицита госбюджета. К этому же выводу самостоятельно пришел президент США Рузвельт (с трудами Кейнса он познакомился позже). Он начал «Новый курс» в США и вытащил страну из тяжелейшей Великой депрессии, во время которой рынок «разъединил» производство и потребности.

Но настолько одурачили людей в России, что все даже заикнуться об этом боятся. Никто из оппозиции не осмелится сказать, как Рузвельт, простую вещь: чтобы заставить заработать хозяйство, мы, будь наша власть, закупили бы ресурсы и дали бы их производственникам, пусть бы у нас пару лет был высокий дефицит госбюджета. Ну выкупило бы правительство или забрало в долг трактора, которые ржавеют на заводских дворах, и отдало бы крестьянам под часть урожая! Рузвельт называл это «заправить насос водой». Главное, чтобы насос заработал. Позднее Рузвельт признал: сбалансировать бюджет в 1933-35 гг. означало «совершить преступление против народа».

Раньше нас пугали «объективными законами истмата», теперь «законами рынка», но ведь это чушь. Нет никаких естественных законов в обществе, они есть лишь в природе. А хозяйство ведут люди, они отвечают за результаты. Рузвельта проклинали экономисты, называли его и фашистом, и коммунистом. А он обратился к здравому смыслу людей: можно ли принимать на веру учения экономистов, если они меняют свои объективные законы каждые десять, а то и пять лет?

Конечно, дело не в дефиците, это лишь пример. Да и все это наши политики знают. Дело за нами — перестать верить их очередным догмам. К чему говорить о «смене курса», если нет здравого смысла? Можно иметь самый лучший компас, тупо уставиться в него и переть на скалы.

1999

О фашизме

Беседа обозревателя «Правды» В.С.Кожемяко с С.Г.Кара-Мурзой

К — Сергей Георгиевич, сегодня, в канун 22 июня, я хотел бы поговорить с вами о фашизме.

У вас в «Правде» был цикл статей, где вы объясняли, как и почему нынешний режим в России сможет разыграть «карту фашизма» против оппозиции и вообще патриотических движений. Пугало фашизма использовалось и раньше — мы все помним ярлык «красно-коричневых» (Козырев даже хвастал, что это он ввел его в политический оборот). Но вы в тех статьях верно угадали, что разработка темы «русского фашизма» — это большая политическая программа, а не разовая акция. Ведь именно накануне 22 июня прошлого года Б.Н.Ельцин в своем радиообращении, посвященном годовщине нападения германского фашизма на СССР, главной темой сделал «угрозу русского фашизма». Это, дескать, сегодня — самая большая опасность для России и мира.