Стать героем - [78]

Собратья Ратигора перекинули ему и щит, но Тихомир не дал возможности его надеть, щит остался лежать на песке. Было видно, что друг Хотислава торопится закончить поединок в выгодных для себя условиях. Но оказалось, что Ратигор владеет мечом не хуже самого Тихомира. Под одобрительные крики толпы он умело отражал следующие один за другим выпады соперника. Очередная атака Тихомира не увенчалась успехом, то ли из благородства, то ли попросту меняя тактику, он сильно увеличил дистанцию. Таким образом, он позволил Ратигору подобрать щит, но, оказалось, это было не упущение, но ловушка.

Пока противник надевал щит, ведьмак что-то еле слышно прошептал, снял с пояса один из навесных мешочков. В мешочке был порошок, которым он обильно посыпал собственный меч, странная реакция порошка и стали сопровождалась шипением и дымом. Но вреда лезвию не принесла, по крайней мере, видимого, чего нельзя было казать о щите и мече Ратигора. Теперь при каждом попадании отравленного меча по оружию наемника место соприкосновения будто выжигало кислотой. Уже через несколько мгновений Ратигору пришлось выбросить пришедший в негодность щит, еще несколько ударов, и в руках наемника красовался короткий обрубок, некогда бывший грозным оружием. Наемнику ничего не оставалось, как отразить последний удар собственной грудью.

Наемники из толпы кричали о подлости ведьмака, о его принадлежности к темным силам, сыпали в него проклятиями. Однако правила поединка не возбраняли использовать все имеющееся у бойца с собой снаряжение, как и все его способности.

Выпустив тонкую струйку крови изо рта, Ратигор упал на песок ристалища. Его глаза безмятежно смотрели в небо, туда же смотрела пробитая грудь, которой более не суждено было набраться воздуха, прикрыть товарища или же просто мерно вздыматься. Он так и не выпустил из рук рукояти меча, лезвие которого было расплавлено чуть ли не до самого основания. Минуту назад алкавшая крови толпа теперь поутихла, видимо, проникшись уважением к поверженному воину. Даже сам Тихомир слегка поклонился павшему воину, видимо, признав его мастерство и мужество.

Пораженные зрелищем Ян и Паша оставили тренировочное поле, не дожидаясь продолжения. По пришествию в палатку они рассказали все Ивану, кроме него в стенах переносного жилища никого не было.

— Не удивительно, — выслушав рассказ, сказал маг, — Держигор и Хотислав не ладят между собой, вот их банды и сталкиваются постоянно.

— А почему они враждуют? — Паша укладывал тренировочное снаряжение, слушая Ивана.

— Они давно соперничают, — Иван положил на лавку свою подушку, с которой никогда не расставался, и уселся на нее, — ведь делают одну работу, но наемники Держигора — это простые, хоть и умелые, воины, поэтому и денег они требуют меньше. А это сильно привлекает простой люд, который и без того не богат. Еще сильнее это бьет Хотиславу по карману, который за свою работу просит все больше золота. Оттуда и споры. Хотя, порой мне кажется, что дело не только в золоте. Хотислав жаждет быть не просто лучшим, он хочет быть единственным.

— Это я заметил, — пробурчал Ян.

Время до вечера путешественники провели в приготовлениях к общему собранию за ужином. Мыться пришлось в реке, там же они прополоскали походную одежду, а сами облачились в выходные наряды.

Лишь с наступление сумерек из города вернулся Белогор. Ему удалось продать не только весь товар, но даже веревки и тюки, в которых он был сложен. Повышенный спрос объяснялся народными волнениями, люди тратили последнее, понимая, что добрый меч защитит их лучше монет. Видя такой спрос, Белогор не стал поднимать цен, как прожженный торговец, чем еще сильнее привлек внимание покупателей. Но даже без ценовых манипуляций ему удалось заработать немалую сумму. Часть денег он потратил на приобретение двух кобыл с упряжью и седлами. Эти скакуны достались Павлу и Яну, во временное пользование, как уточнил Белогор, впрочем, не без улыбки.

Еремей с Любавой вернулся чуть раньше Белогора. Эти двое тоже торговали, хоть и с меньшим успехом. Однако и они принесли с собой звонкую монету, часть прибыли досталась и Паше с Яном, так как они принимали непосредственное участие в изготовлении товаров. Эти монеты пришлись очень кстати как Паше, так и Яну. «Все-таки ходить с пустыми карманами явно хуже, чем с полными»: думал Паша, укладывая монетки в кошелек.

Желудок заурчал, напоминая, что он, пережил трудный день, и неплохо было бы его чем-нибудь наполнить, желательно горячим, а главное — вкусным. Паша понимал, что подобные ощущения испытывают и остальные, но княжеский терем еще не открыл своих дверей. Тем более что недавно пришедшие из города торговцы еще не были готовы.

Около часа Паша томился без дела, слушая заунывные протесты своего желудка, ничего съестного в палатке не было, а харчевни закрылись, так как повара были заняты подготовкой к вечернему приему гостей в княжьей резиденции.

Наконец-то все собрались, а лагерь постепенно опустел, все стремились занять места за столом, который накрыли в тереме. Переходы по уже знакомым извилистым коридорам здания показались даже более долгими, нежели в предыдущие разы. Отчего-то Паша, хоть и был голоден, перехотел заходить в зал, то ли предчувствуя нечто нехорошее, то ли попросту испугавшись большой компании именитых воинов.