Стать героем - [79]

В зале разместились все без исключения поселенцы придворного лагеря, а так же особо важные персоны из местной знати, занимающей посты во всем княжестве. Все эти люди собрались в столице, чтобы обсудить проблемы, появившееся за последнее время, а так же найти пути решения этих проблем. Как понял Паша из разговоров, наполнение которых не особо различалось, далеко не все люди, что были созваны князем, отправятся в поход на таинственный замок, части из них будет предложено принять участие в войне с кочевниками.

Когда в зал вошел Князь, все почтительно встали со своих мест, приветствуя правителя. Жестом пригласив всех сесть, Князь занял свое место во главе длинного стола. Затем правитель окинул взглядом присутствующих, оценивая их готовность слушать и служить родной земле.

Рассевшиеся группами гости явно были готовы и к первому, и ко второму. Недавно стоявший стеной гул разом стих, и в гробовой тишине зала, казалось, можно было расслышать всхрапывания лошадей из конюшни. Паша еще в прошлый раз отметил высокую степень уважения к Князю и его речам.

— На нашу землю вновь позарились враги, разрывая нас со всех сторон, даже изнутри. Наш долг, не посрамить память предков, не посрамить славы их подвигов. Наш долг быть достойными сынами нашего отечества! — такой незатейливой речью Князь решил поднять боевой дух всех собравшихся в зале. — Сегодня я вас собрал, чтобы решить, кто и какому врагу даст отпор, кто будет искать славы на поле битвы с сынами степей, а кто отправится на бой с коварным чародеем черного замка.

Паша не совсем понял, как можно что-то решать, попутно набивая животы, особенно за таким огромным столом, но спорить с местными традициями переговоров не стал. Тем более что сидел он в отдалении от Князя и основных споров, а потому ничего, кроме утоления голода, ему и не оставалось. Впрочем, его примеру следовали все собравшиеся, и лишь когда основной голод был утолен, а многие гости захмелели от обильных возлияний медом, Князь с лидерами отрядов покинул зал, уединившись в отдельной комнате. Там, как понял Паша, они и должны были ответить на основной вопрос вечера.

Насытившись, Паша вдруг понял, что ни Любавы, ни Яна давно не видел. Это сильно обеспокоило его, тем более что с прибытием в город Любава несколько охладела к нему. Паша успел это заметить даже за тот короткий промежуток времени, что они успели провести здесь.

Яна он тут же нашел. Тот подсел ближе к сыновьям умудренных золотом и властью мужей, которые никак не могли решить, чей отец проспонсирует и в каком объеме предстоящий военный поход. Обсуждали они и выбор полководца, каждый настаивал, что его кандидатура куда лучше подходит на этот пост.

Сколько бы еще они могли спорить, неизвестно. В конечном итоге они решили не искать консенсуса, а выйти из терема во двор, чтобы уже там выяснить, кто из них сильнее и, как следствие, прав. Ян за ними не последовал, так как был остановлен Пашей:

— А где Любава, не видел?

— Любава? — Ян стал оглядывать зал, будто в поиске, — Не знаю, недавно тут была.

Стоит заметить, что секрет отношений Павла и Любавы таковым уже не являлся. Однажды они все-таки попались на глаза Еремею, который непонятно зачем полез на крышу, где любили уединиться влюбленные. Паша очень удивился, что волхв вообще никак на это не отреагировал, будто уже давно все знал. Впрочем, даже Ян никак не удивлялся, лишь хвалил Пашу за его выбор. Так что Ян вполне понимал Пашину озабоченность местонахождением девушки.

— Ладно, я пойду, поищу её.

— Я с тобой, — Ян последовал за Пашей.

Искать пришлось недолго, все-таки зал не был слишком уж огромным, а люди преимущественно продолжали сидеть за столом. Глаза быстро наткнулись на знакомое платье, плечи и волосы. Паша долго разглядывал ее талию, будто пытаясь понять, в чем же дело, но мозг никак не воспринимал реальности. Тем временем, такая родная талия, была охвачена чужой рукой. Рукой Хотислава, который уже вернулся из переговорного зала. Любава сидела рядом с ним и о чем-то мило беседовала, а компания Хотислава, судя по всему, весьма дружелюбно принимала девушку, а ведь совсем недавно они прилюдно называли ее бездарностью, а ее учителя — бесполезным стариком.

Подойти Паша так и не решился, стоя с открытым ртом и душой полной… страха. Ему было страшно, невыносимо боязно терять только что обретенное счастье. Он так и не почувствовал прилива ярости, лишь всепоглощающее бессилие овладевало им. В голове бродили разорванные мысли, отрывки счастливых воспоминаний и что-то, чего никак не удавалось разобрать. Ян сочувственно положил руку на Пашино плечо, но тот, казалось, этого не заметил. Пребывая в отрешенности, его сознание так и не заметило, как помутилось уже не пережитым разочарованием, но алкоголем. Его на столах было в достатке, и Паша, со свойственным ему усердием, уменьшал это количество, пока разум окончательно не угас.

Странно, но никто не останавливал его, ни Ян, ни Еремей, ни иные, то ли заметив причину, то ли попросту не имея на это желания.

Постепенно пиршество затихло, в зале остались лишь слуги и самые загулявшиеся гости. Пашу забрал Ян, чуть ли не на руках занес в палатку. В пьяном угаре тот бредил, безостановочно сквернословя и сетуя на женскую природу. Он то плакал, то смеялся, размазывая по лицу и слезы, и сопли. Зареванного, измученного алкоголем, страдальца сгрузили на лежак. Оказавшись в горизонтальном положении, он перестал буянить и быстро уснул. Этой ночью Любава в палатке так и не появилась.