Стать героем - [29]

«И откуда в тебе столько дури?»: хлопая наконец раскрывшимися глазами, удивился Павел.

Не решившись сопротивляться, он принялся протирать мигом заслезившиеся глаза тыльной стороной ладони. Одновременно пришлось пританцовывать, разгоняя кровь в затекших ногах.

— Нельзя было меня до комнаты довести? — довольно агрессивно спросил Паша, — Обязательно эти твои штуки с пальцами было применять?

— Укладывать пьяниц по кроватям дело не благое, — резонно заметил волхв, — А вот усмирить буяна, это работа для волхва.

Воспоминания хлынули новой волной, с уже большей яркостью и подробностями.

То, что вчера казалось веселым и забавным, сегодня вызывало лишь стыд. Сам не зная, покраснел он или нет, Паша принялся усиленно тереть глаза, что бы заглушить нахлынувшие ощущения. После он и вовсе отвернулся от волхва, делая вид, что осматривает комнату.

— Ладно, пойдем за мной, дел у нас сегодня еще много, — проворчал Еремей, отпрянув от посоха, на который опирался.

Ухватив первый попавшийся кувшин со стола, Паша робко засеменил вслед за удаляющимся волхвом.

Уже опостылевшие пустые коридоры терема преумножали звук постукивающего посоха, гул которого отдавался невыносимой болью в Пашиной голове. Вскоре эта канонада в голове была окончена, устало опершись о стену, Павел допивал остатки жидкости в кувшине, пока волхв отпирал двери. К Пашиному счастью, в кувшине было пиво, даже несколько прохладное. Оно освежающим, прогоняющим недуги, ручейком протекало от горла к желудку, оседая там холодным озерцом. Как только с кувшином было покончено, замок на двери щелкнул, и та отворилась, роняя робкую полосу света в мрачный коридор.

— Заходи, — позвал за собой Пашу волхв.

Внутри комнаты ничего не поменялось. Свет ярко бил из слюдяных окон, но особой жары не создавал.

— Хворь отступила, или отвару дать? — буднично спросил волхв.

Пытаясь понять суть вопроса, Паша повертел головой и понял, что хворь никуда не отступила.

— Отвара я бы сейчас хлебнул, пожалуй, — с трудом выговорил Павел, тяжело глотнув вязкую слюну.

Услышав это, Еремей принялся копошиться в своей сумке. Вскоре он выудил оттуда бутылек и довольно причмокнул, понюхав содержимое.

— Вот, выпей сие, — наливая в деревянную ложку снадобье, прокряхтел волхв, — это зелье прогонит твой недуг.

Передав ложку похмельному Паше, Еремей с нескрываемым интересом уставился на подопытного. Не обращая внимания на столь странный интерес и вспоминая чудесное действие прошлого эликсира, Паша мигом проглотил содержимое ложки. Дрожащими руками он вернул ложку обладателю, пока не ощущая эффекта.

Сладкая жидкость, с до боли знакомым привкусом, минула рот, тихонько скатываясь вглубь, где мирно покачивалось недавно выпитое пиво. Внезапной волной в голову ударил дурман, на Пашином лице появилась дурацкая улыбка, на краях губ проступила слюна, руки безвольно обвисли, ноги подкосились, и, глубоко выдохнув, пациент, как мешок, рухнул вниз.

Космос… Полеты к звездам, ощущение невесомости… Полная свобода действий и внезапный рывок вниз.

— Где? — слова потухли на губах, оставшись несказанными.

В ответ было лишь молчание. Обнаружив под лицом пол, Павел перевернулся на спину, пытаясь понять, что же произошло. Головной боли не было, впрочем, кроме вялых, запоздавших мыслей, там вообще ничего не было.

— Ну, как? — раздался голос где-то над головой.

Этот голос послужил детонатором мыслительного взрыва, тут же вспыхнувшего в голове у Павла. Вспомнилась по-новой пьянка, ее последствия и лечение. В голове все еще царила легкая сумятица, но она была скорее очищающей, нежели убивающей рассудок.

— Серьезное лекарство, — протянул Паша, покачивая головой, словно перекатывая что-то внутри нее.

— Да, позавчера только его придумал, вот, сварил, на тебе попробовать, — довольно потирая руки, сказал старец, — Как ощущения, голова не болит, отступил недуг?

Павел принялся прислушиваться к своим ощущениям с неким фанатизмом, пытаясь выявить хоть малейший отголосок похмелья, однако, безуспешно. После пробуждения он чувствовал себя словно обновленным, мысли встали на свои места и впервые, за последнее время, Павел наконец-то понял, чего он хочет и что нужно делать.

— Так что там с тем колдовством? — спросил он у волхва, — Когда можно будет его осуществить?

— Можно будет только через два месяца и одну седмицу, — задумчиво ответил Еремей, — Никак не раньше.

Иван называл другие сроки, но волхву Паша верил больше. Он наконец-то встал с пола и подошел к окну. Свет, пробивающийся сквозь слюду, бил в глаза. Увидеть, что там за окном, через такое покрытие было трудно, лишь смутные очертания.

Приступ грусти, щемящей сердце, волной накатил на Пашу, он скучал по дому, прозрачным окнам и шуму машин с их вредными выхлопами. Заскучал по пластиковым бутылкам, дешевым чебурекам из кошатины и лжи на телеэкранах. Заскучал по мечтам об айфоне, большой машине и фирменных вещах.

Так же внезапно, как пришла эта грусть, пришла и решимость. Паша еще сам не знал, хочет ли он домой или это минутная слабость, однако другой цели на данный момент он не видел.

— И что… Что мне делать эти два месяца? — спросил он у Еремея, резко одернувшись, он отошел от окна.