Стать бессмертным - [78]

— Жизнь, конечно же! — карлик чуть повысил голос, но вышло у него это без ехидства и совершенно к месту. — У человека только она и есть, а кроме неё ничего нет и ценнее её ничего нет. Простая, в общем-то, истина, к сожалению, недоступная большинству из нас.

— То есть, объектом поклонения являлась жизнь как таковая? Я правильно понял? — переспросил Евгений Иванович.

Карлик снова кивнул.

— Если совсем просто, то — да. Именно она. Только жизнь очень долгая, я бы даже сказал, очень-очень долгая.

Евгений Иванович посмотрел на него с недоверием.

— В каком смысле, очень-очень?

— В прямом, — ответил карлик, — очень-очень долгая, гораздо более продолжительная, чем вы можете себе представить. Вечная, если хотите.

— Получается, адепты этой религии верили в… в возможность обретения физического бессмертия?

— Да, но речь не о них.

— А о ком? О священнослужителях? О жрецах?

Карлик, как показалось Евгению Ивановичу несколько раздражённо, помотал головой из стороны в сторону.

— Нет, Евгений Иванович, берите выше. Я говорю о тех, кто обладал, как вы изволили выразиться: «Возможностью обретения физического бессмертия», и сам являлся объектом поклонения со стороны обычных, смертных людей.

— Это, о богах, что ли? — не понял Евгений Иванович.

— В общепринятой терминологии, о них. На самом деле, речь идёт о людях, которым дарована вечная жизнь, и которые этой жизни поклонялись. Для других — простых смертных — они, разумеется, были богами.

— Не понимаю. То есть сами боги — это на самом деле люди, только…

— Живущие бесконечно долго, — закончил фразу карлик. — Помните, мифы Древней Греции? Там боги имели вполне человеческие черты. Они влюблялись, рожали детей, изменяли, ревновали, интриговали, даже воевали друг с другом…

— Жили на Олимпе и были бессмертными, — вставил Евгений Иванович.

— Именно так. Так же и те, про которых мы с вами говорим, с поправкой на место жительства, конечно.

— Понятно. И каким же это образам им давалась вечная жизнь, можно узнать? — не без иронии спросил Евгений Иванович.

— Евгений Иванович, вы глупее, чем я думал. — Карлик посмотрел собеседнику прямо в глаза и сделал долгую паузу. — То, к чему вам дают совершенно беспрепятственно прикасаться вот уже более двадцати лет, является не одному вам известным благом. Ваш друг добровольно отказался от него. Вы, я так думаю, отказываться не собираетесь. Я прав?

Ошарашенный Евгений Иванович автоматически кивнул. Он изо всех сил старался выглядеть спокойным, хотя при слове «отказаться» у него похолодело внутри.

— Так вот, — карлик перешёл на шёпот, — описанные мной субъекты, к коим отношусь, кстати, и я, черпают свои жизненные силы из того же источника, откуда и вы. Я имею в виду не географически, а, так скажем, физически. Нас достаточно много, хотя, смотря с чем сравнивать… Каждый из нас пришёл к этому знанию по-разному: кто-то самостоятельно, как ваш друг, а кто-то, как вы — по чьей-то протекции. Но само это знание не означает принадлежность к нам — это лишь необходимое, но отнюдь недостаточное условие. Надо прожить много лет, гораздо больше, чем отмерено человеку, чтобы понять, что же такое жизнь и что с ней надо делать.

Евгений Иванович не знал, как реагировать на услышанное. Он продолжал ощущать нарастающий холод внутри, там, где сходятся рёбра, через некоторое время к которому добавилась ещё странная сухость во рту и небольшое головокружение. Евгений Иванович понял, что боится, и от этого ему стало ещё страшней. Разумеется, боялся он не своего крохотного собеседника, а той неизвестности, которая пряталась за его рассуждениями о самом важном для Евгения Ивановича вопросе — вопросе его жизни. Или смерти. С ужасом Евгений Иванович ожидал, что карлик вот-вот скажет, что его, Евгения Ивановича Рыжова за какие-то там грехи отучат от «блага» и тогда…

— Предвосхищая ваши вопросы, — кажется, совершенно не замечая страданий Евгения Ивановича, продолжал карлик, — скажу, что в разные эпохи люди узнавали о нашем существовании и реагировали всегда по-разному. Отношение к нам колебались от поклонения и обожествления до страха и ненависти. Это можно легко проследить по эпосам разных народов — там, конечно, в основном чушь собачья, но настроение уловить можно… я, конечно, не обладаю всей информацией по данному вопросу, но могу с уверенностью полагать, что практически за каждой религией, особенно древней, стоял кто-то из наших.

— Послушайте, зачем вы мне всё это рассказываете? — не вытерпел Евгений Иванович.

— Что бы вы поняли, что скоро вам придётся задуматься над некоторыми вещами, которые у вас принято называть смыслом жизни, — мягко отозвался карлик, — потребность в осмыслении придёт неожиданно и может вызвать у вас парадоксальную реакцию. Это может быть всё, что угодно: от острого желания поведать миру о том, что с вами произошло, до попытки суицида. Ни в коем случае не делайте ни того, ни другого. И ещё: хоть я и не люблю этой формулировки — «смысл жизни», но без неё никак. Так вот, этот самый смысл жизни не является единственным. Самая близкая для вас аналогия — уравнение, которое имеет множество решений; ваше — одно из множества. Это основная мысль, которую я хотел до вас донести.