Старый Сантос и его потомки - [55]

Около двух лет ребята находились у Котовского, аккуратно выполняя свои обязанности. А когда кончились бои и настал мир, решено было мальчуганов отправить в детский дом. Но тут раскрылась их великая тайна — и ребят отправили по домам.

Домой пришли они в полном обмундировании, как бывалые солдаты, и люди не могли ими налюбоваться. Радостно встретили здесь так долго отсутствовавших беглецов.

И снова плакали матери. На сей раз — от радости.

* * *

С тех пор друзья никогда не расставались. После окончания школы оба уехали учиться и вернулись домой агрономами. А позже, спустя несколько лет, когда в Ружице и Лукашивке образовались артели, их избрали председателями.

Прошли годы. Перец Мазур со своей семьей жил там же, в старом доме отца, на горе над крутым яром, а Петя Гатчинский — по другую сторону яра, в Лукашивке. Как раз напротив дома своего друга детства он поставил новую хату. Узкий мостик соединил навеки оба берега, а вытоптанная тропа — два дома, два двора, которые казались одним…

На рассвете, перед восходом солнца, оба друга часто вместе спускались к потоку, к той старой дубовой кладке, которую перебросили и закрепили они когда-то над мшистыми скалами, наскоро умывались ледяной водой и зачастую присаживались там покурить, и, конечно, заводили разговор о делах своей артели…

А сегодня они спустились к потоку ни свет ни заря. Умылись, окатили себя ледяной водой, присели на дубовой кладке, закурили, и Перец Мазур сурово глянул на соседа:

— Скажи мне, Петрусь, по-хорошему: с каких это пор ты стал оккупантом-захватчиком? Откуда у тебя взялись империалистические замашки?

Тот удивленно уставился на приятеля:

— А что случилось?

— Не прикидывайся незнайкой! Забираешь у меня лучших ребят…

— Каких ребят?

— Идут слухи, что собираешься забрать у меня Шмулика, сына Сантоса…

Петро Гатчинский громко рассмеялся:

— А я уже подумал бог знает что… При чем здесь я? Все претензии адресуй к Лесе. Она у тебя забирает парня, а не я… — И, подумав немного, добавил: — Да это и не страшно, будем сватами. Готовься к свадьбе…

— Но ты нас режешь без ножа! — продолжал Мазур. — Уйдет от пас Шмулик, мы останемся без электрика, без киномеханика, без мастера на все руки…

— А я тебе, Перец, давно говорил: пора готовить новые кадры… К тому же он не уезжает за тридевять земель. Перейдет через кладку — вот вам и электрик и киномеханик!

— Нет, Петрусь, гости нам не нужны. Нам нужен свой механик! Пусть Леся переходит к нам. Ее школа ведь на нашей территории.

— Давай, Перец, не будем ссориться. Отгуляем свадьбу, потом будем вести переговоры, кто куда пойдет… Этот конфликт так просто мы не разрешим.

Том временем к потоку собрались люди с обеих сторон яра. Они прислушивались к спору двух председателей и посмеивались.

— Ну ладно, отложим разбор дела на потом, а сейчас давай решать, где справлять свадьбу: у нас или у вас?..

— Это вопрос несложный, — сказал Петро Гатчинский. — У пас в этом деле имеется большой опыт. Думаю, что начнем в Лукашивке, в саду Кузьмы, а завершим у нас — в ружицком клубе. И никто не останется внакладе…

Симха Кушнир, который пришел сюда, чтобы Мазур подписал чеки в банк, услыхав, о чем идет спор, тут же вмешался.

— Опять свадьба? — уставился он на председателя, а затем перевел вопросительный взгляд на Гатчинского. — Интересно, за чей счет будете справлять свадьбу? Две свадьбы на моей шее уже висят с осени, и я не знаю, как выкрутиться…

Перец Мазур с улыбкой взглянул на бухгалтера, подписал чеки и вернул ему книжку.

— Ай-яй-яй, Симха! Ты у пас в артели, можно сказать, министр финансов. А задаешь детские вопросы. Ничего, что-нибудь придумаешь, чтобы к нам не придирались контролеры… А чтобы на тебя не наседали, пригласи их на свадьбу… Не засиживаться же нашим девчатам и хлопцам до седины. Пусть играют свадьбы. Пусть женятся, замуж выходят…

Не успел еще Перец Мазур договорить, как откуда ни возьмись появилась Рейзл с толстой сумкой, набитой письмами и газетами. На сей раз она пришла без обычного шума, тихонько, почти на цыпочках и даже позабыла поздороваться. Глаза ее были красны: видимо, этой ночью мало спала, не иначе как читала письма, которые теперь разносит.

Услышав, о чем спор, она скептически махнула рукой:

— Эт! Вам, видать, больше нечего делать, так вы глупостями занимаетесь… Какие теперь свадьбы? Что вам только приходит в голову?

Все недоуменно уставились на нее.

— Послушай, Рейзл, дорогая, что случилось? Почему ты такая мрачная, скажи скорее, душу не выматывай, — сказал Перец Мазур. — На всех свадьбах ты ведь самая почетная гостья…

— Да… Была когда-то, не теперь… — удрученно ответила она. — Теперь, кажется, будут у нас свадьбы без женихов…

— Что за вздор ты мелешь? Говори толком, Рейзл, что случилось? Почему у тебя на глазах слезы? Говори уже. То болтаешь целыми часами, остановить невозможно, а сейчас из тебя слова не выдавишь!

— Ну, не терзай душу, скажи, что произошло?

— Ой, и не спрашивайте! — стала она вытирать слезы, катившиеся по щекам.

Немного успокоившись, она присела на камни. Перелистывая какие-то бумажки, сказала:

— Видите, тащу ребятам целую кучу повесток. В военкомат вызывают. Берут наших хлопцев в армию… Из Ружицы и Лукашивки… Что-то не к добру… — Взглянув на Гедалью Сантоса, который спускался сюда, добавила: — И вашего сына призывают… Вот повестку передайте… И даже сыну Менаши, сержанту, прислали повестку, хоть он только недавно вернулся со службы… И многим хлопцам из Лукашивки… Никогда еще я столько повесток не разносила…