Старый порядок и революция - [23]

Из девяти или десяти конституций, принятых во Франции за последние 60 лет, только в одной содержится указание на то, что ни один административный чиновник не может предстать перед обычным судом без предварительного разрешения. Эта статья была настолько удачно придумана, что даже после уничтожения конституции, частью которой она являлась, статью заботливо извлекли из-под обломков и с тех пор тщательно оберегали от революционных бурь. Чиновники же все еще имеют обыкновение называть дарованную им данной статьей привилегию одним из величайших завоеваний 89-го года. Но и здесь они заблуждаются, поскольку при старой монархии правительство не менее нынешнего заботилось о том, чтобы оградить своих чиновников от неприятной необходимости общения с правосудием подобно простым гражданам. Единственное существенное различие между двумя эпохами состоит в том, что до Революции правительство могло покрыть своих чиновников, лишь прибегнув к незаконным и произвольным мерам, тогда как нынче оно на легальных основаниях позволяет им нарушать законы.

Когда при Старом порядке суды возбуждали преследование против какого-нибудь чиновника центральной власти, обыкновенно сразу же поступало постановление совета, освобождающее обвиняемого из рук судей и передававшее его комиссарам, назначаемым тем же советом, потому что, как пишет государственный советник того времени, чиновник, подвергшийся таким мерам, встретил бы предубеждение со стороны обычных судей, вследствие чего пострадал бы авторитет короля. Такого рода эвокации встречались не от случая к случаю, но ежедневно и не только по отношению к крупным чиновникам, но и в отношении самых ничтожнейших. Достаточно было быть связанным с администрацией самою тонкою нитью, чтобы не страшиться уже ничего, кроме самой администрации. Дорожный мастер, надзиравший за ходом работ, привлекается к суду по жалобе обиженного им крестьянина. Совет эвокирует дело, и главный инженер в конфиденциальном письме сообщает интенданту: «Собственно говоря, дорожный мастер в значительной степени заслуживает наказания, но это не основание, чтобы предоставить делу обычный ход, ибо для управления мостами и дорогами крайне важно, чтобы обычные суды не разбирали и не принимали бы жалоб против дорожных мастеров. Если такой пример найдет подражание, работы будут задерживаться тяжбами, порожденными враждебностью общества к этим чиновникам».

В другом случае сам интендант докладывает генеральному контролеру по поводу казенного подрядчика, воспользовавшегося нужными ему материалами с поля своего соседа: «Я не могу в достаточной степени объяснить вам, насколько вредно для интересов правительства было бы передавать подобных подрядчиков в руки обычных судов, ибо принципы, коими руководствуются эти суды, никогда не могут быть согласованы с принципами правительства». Сии строки написаны сто лет назад, но кажется, что писавшие их чиновники являются нашими современниками.

Глава V О том, каким образом администрация смогла утвердиться среди старых властей и занять их место, не разрушая их

Повторим теперь вкратце все сказанное нами в трех предыдущих главах: в центре королевства — одна коллегия, которая направляет деятельность государственной администрации во всей стране; один министр, управляющий практически всеми внутренними делами; в каждой провинции — единственный чиновник, входящий во все подробности здешних дел. Не существует никаких побочных административных коллегий или, если таковые коллегии и существуют, то они способны действовать лишь с предварительного разрешения высшей власти; исключительные суды, разбирающие дела, в которых заинтересована администрация, и покрывающие ее агентов. Что это, если не хорошо известная нам централизация? Формы ее менее резко выражены, чем в наши дни, ее поступки менее упорядочены, ее существование более тревожно; но по существу это то же самое. В основах централизации нечего было уже переделывать — ни добавлять, ни убавлять; достаточно было только сокрушить все, что ее окружало, чтобы она предстала таковой, каковой мы ее видим21.

Большинство описанных мною институтов послужили предметом для многочисленных подражаний. При Старом порядке они составляли особенность Франции, и мы вскоре увидим, какое огромное влияние они оказали на французскую революцию и ее последствия.

Но каким образом наши сегодняшние институты могли утвердиться во Франции среди обломков старого общества?

Это дело требовало не столько силы и полноты власти, сколько терпения, ловкости и времени. К моменту начала Революции из старого административного здания Франции почти ничего не было разрушено; под него, так сказать, просто подвели новый фундамент.

Ничто не указывает нам на то, что при проведении сей трудной работы правительство Старого порядка использовало заранее и глубоко продуманный план; оно лишь поддалось инстинкту, толкающему любое правительство к самостоятельному ведению дел и остающемуся неизменным у всех многочисленных чиновников. Правительство оставило прежним властям их старинные названия и почести, но мало-помалу отобрало у них власть. Оно не прогнало их, но вежливо оттеснило из сферы их влияния. Чтобы занять место старых местных властей, правительство воспользовалось в одном случае их бездеятельностью, в другом их эгоизмом. Используя все пороки и не предпринимая никаких попыток к их исправлению, оно стремилось только всячески притеснять эти власти и в конце концов действительно почти полностью заменило их одним-единственным чиновником — интендантом, абсолютно неизвестным при рождении старых властей.