Старый корабль - [64]

Из-за выпитого она столько всего наговорила, кое-что и не разберёшь. Цзяньсу чувствовал, что вино как нарочно взыграло в нём, и его охватил невыносимый жар.

— Вот меня ты и боишься! — выпалил он.

— Тебя не боюсь, — хихикнула, покачав головой, Наонао. — Это ты сам придумал. Ты просто не позволяешь мне бояться. Я дам тебе оплеуху, а ты не посмеешь ударить в ответ. Понимаешь? Боишься ты не многих, но меня боишься. Ты самый красивый мужчина в Валичжэне, волосы такие чёрные, так славно их погладить, так славно…

Цзяньсу растерянно смотрел на неё, и глаза его затуманивались.

С язвительной усмешкой на губах она и впрямь начала гладить его по голове. Цзяньсу трясло, подёргивались уголки губ. Он замер на прилавке, закрыв глаза. Рука гладила как-то небрежно, но сердце чуть не выпрыгивало из груди. Потом рука убралась. Цзяньсу открыл глаза, перед ними вспыхивали искорки. Протянув длинные руки, он одним махом поднял Наонао с прилавка, лихорадочно ища её губы. Он целовал её, гладил по спине. Перед его взором возникла девчушка, срезающая колючки, пахнуло свежей травой. Он прижимался лицом к её волосам, трогая прядку за прядкой. Тело Наонао мягкое, губы уворачиваются с каким-то странным звуком. Потом она дёрнулась всем телом и замерла, не отрывая губ ото лба Цзяньсу, а руками держалась всё крепче. Через какой-то миг руки ослабили хватку, и она с силой оттолкнула Цзяньсу. Тот с криком «Наонао!» крепко обхватил её, прижимаясь к её груди. Он гладил её шею, устремляясь ниже к ещё более гладкой коже, тяжело дыша и негромко постанывая. Наонао вырывалась, пнула его, а потом закатила злобную оплеуху. Цзяньсу отпустил её, весь в поту. Пот капал со лба, но он его не вытер и присел на корточки… Оба молчали, наблюдая, как на прилавке появляются лучики света.

Прошло довольно много времени, прежде чем Наонао заговорила:

— Одного человека я и боюсь. Я боюсь того мужчину, что молча сидит на старой мельничке. Это твой старший брат.

— Что? — вырвалось у Цзяньсу.

— Я говорю, это твой старший брат.

Она встретила его изумлённый взгляд без всякого страха. По тому, как она смотрела, он понял: только что сказанное ею — правда. И опустил голову, глядя на ноги. А Наонао неспешно продолжала, словно обращаясь к далёкому человеку на мельничке:

— …Вот настоящий герой с красным лицом[45]. Сидит там с утра до вечера, как скала. Но это если смотреть со спины. Лица не видно, глаза у него такие же красивые, как и у его младшего брата, но взгляд тяжёлый: глянет, так запомнишь на всю жизнь. Я когда засыпаю, думаю об этих глазах, о большой широкой спине. Хочется забраться к нему на спину и выплакаться, унестись на ней к небесам. Тебе вот скажу — я хотела бы ударить его сзади, да куда там, духу не хватит! Он мне вмажет так, что я от его ладони на пару чи отлечу. Это по мне, если этот большой мужчина приложится своей большой рукой. Вот уж где силушка, вся в душе спрятана, поэтому его и не забыть…

— Понятно, — пробубнил Цзяньсу, слыша себя словно со стороны.

— Ничего тебе не понятно, — так же неторопливо продолжала Наонао. — Я была раз в его объятиях, когда на старой мельничке только что установили оборудование. Он испугался, что я поранюсь, вот и взял меня на руки, а там было много народу. Силища неимоверная, легко взял на руки и так же легко опустил. Всё запросто, силы хоть отбавляй. Ему в этом году сорок с лишним, а щетина чёрная-пречёрная… Но вот боюсь его. Это я-то, — и боюсь сорокалетнего мужчину! Надо ли удивляться, что в народе меня «беспутной» кличут. Ты, Цзяньсу, теперь понимаешь, что значит «беспутная»? А? Что это значит? — И она расхохоталась.

Цзяньсу слушал её с неподдельным изумлением. И не сразу поспевал за её мыслью. А подумав, серьёзно ответил:

— Это потому, что в тебе есть необычайная сила. Необычайная сила «беспутность» и есть.

— И эта «необычайная сила» заставляет меня бояться Баопу?

Цзяньсу кивнул, а потом покачал головой:

— «Необычайная сила» заставляет тебя дрожать, как ты только что дрожала. Ещё она заставляет тебя бежать на старую мельничку. Наверняка ведь частенько заглядываешь туда.

— В семье Суй народ сметливый, — притворно нахмурилась Наонао. — В точку попал. Гляжу на его спину, на голову, а он меня не видит. Холостяк этот! Этот молчун! — Она разошлась, руки на поясе, и махнула левой ногой, задев голову сидевшего на корточках Цзяньсу. Тот выругался про себя, но смолчал. В этот момент он размышлял о брате, ненавидя его за свою тревогу и возмущение. Наонао ходила туда-сюда по магазину, возбуждённо и весело вращая телом. Вся в лучах света, она походила на огненный шар. Незаметно этот огненный шар выкатился за дверь. А Цзяньсу продолжал сидеть.

Ночью он продолжил свои подсчёты. Из этой большой цифры нужно было вычесть самую крупную сумму, и, пожалуй, это расходы на сырьё. Всего за тринадцать месяцев аренды фабрика Чжао Додо обработала два миллиона девятьсот восемьдесят цзиней фасоли. Из них сорок три процента завозной по четыре цзяо восемь фэней за цзинь; остальное — фасоль из Дунбэя или бассейна Луцинхэ по четыре цзяо три фэня. Таким образом, расходы на ввозимую фасоль составляли шесть миллионов сто пятнадцать тысяч семьдесят два юаня, на местную — семь миллионов сто тридцать тысяч триста девяносто восемь юаней, а всего расходы на сырьё составили один миллион триста сорок пять тысяч четыреста семьдесят юаней. А ещё нужно вычесть производственные расходы. На начальном этапе аренды, помимо полученных мельничек, производственного цеха, сушилки со всем оборудованием, в производственном процессе были также задействованы двести с лишним тысяч цзиней фасоли. Два миллиона четыреста восемьдесят цзиней и шестьдесят три куска крахмала находилось на складе. В юанях всё это выражалось цифрой сто восемьдесят две тысячи с лишним. За четыре с лишним месяца аренды уровень производства держался на прежнем уровне. За пять месяцев закуплено триста тысяч цзиней фасоли, сумма затрат на сырьё составила сто тридцать пять тысяч юаней. В июне реконструировали осадочное оборудование, расширили и усовершенствовали отстойник, добавили двадцать осадочных чанов. В июле закуплено ещё сто тысяч цзиней фасоли. В августе установлено оборудование на мельничке. За три месяца — июнь, июль, август — вложения составили сто восемьдесят восемь с лишним тысяч. Досчитав до этого места, Цзяньсу облегчённо вздохнул. В основном вырисовался объём того, что нужно вычесть из этой большой цифры, потом вычесть положенное по контракту, добавить доход от побочного производства, вот и выходили основные очертания этого большого счёта. Он закурил, неторопливо листая страницы с написанным ранее. Лишь ему одному было понятно, что собой представляют эти цифры. Все эти маленькие арабские цифры могли в один прекрасный момент ожить, протянуть мохнатые коготки и сделать Чжао Додо ой как несладко! В конце концов они могли развернуться, крепко опутать жирное тело Чжао Додо, а потом скрутить до крови так, что ему и жить не захочется.