Старый корабль - [48]

В окне старшего брата часто за полночь горел свет, и однажды он, не удержавшись, на цыпочках подошёл к окну Баопу и заглянул внутрь. Брат что-то писал авторучкой в маленькой тонкой книжонке. И ему сразу стало не интересно. Потом он ещё пару раз видел через окно, как Баопу что-то чёркает в этой книжонке, и решил про себя, что она странная. Постучав, он вошёл, глянул на обложку и увидел на ней красные иероглифы — «Манифест коммунистической партии». И засмеялся. Баопу аккуратно завернул книжку в тряпицу и положил в выдвижной ящик стола. Свернул сигарету, закурил и посмотрел на Цзяньсу:

— Вот ты смеёшься, а всё потому, что понятия не имеешь, что это за книжка. Отец, когда был жив, с утра до вечера занимался подсчётами, уморил себя до кровохаркания; а тут ещё смерть мачехи, кровь, пролитая в городке. В этом должна быть какая-то истина, член семьи Суй не может, как прежде, жить в смертельном страхе, он должен искать скрытую истину. Во всём нужно добираться до самых основ, и тогда этой книги не избежать. Для начала скажу, что тебе придётся признать: она неразделимо связана с нашим Валичжэнем, с тяжёлой жизнью нашей семьи Суй. Вот, перечитываю раз за разом и думаю — откуда мы пришли? И куда нам идти? В важные моменты жизни постоянно обращаюсь к ней.

Цзяньсу с некоторым изумлением глянул на лежащий в ящике свёрток. Он вдруг вспомнил, что много лет назад видел его в комнате брата. В душе поднялась горечь при мысли о том, что кроме Баопу никто в мире не может так увлечённо изыскивать в какой-то маленькой книжонке подтверждения судьбы своей семьи. Он тихонько задвинул ящик вместо брата и вышел из комнаты.

Когда он вернулся к себе, уже светало. Он сел за стол, остановил взгляд на густо исписанных цифрами листах. Сна не было ни в одном глазу. И тут электрическая лампа над головой ярко вспыхнула! Цзяньсу сначала замер, потом быстро отступил на шаг. От яркого света резало глаза, но он не отводил их. И быстро пришёл в себя: это же заработал установленный Ли Чжичаном генератор! В голове загудело, он словно увидел фабрику всю в фонарях, электрическую воздуходувку, со всхлипами подающую воздух для горящего в печи угля, электродвигатель, приводящий в движение бесчисленные колёсики… В конце концов он не смог спокойно усидеть на месте. Вспомнив серьёзный разговор с Ли Чжичаном на бетонной платформе в ночь праздника Середины осени, он решил немедленно пойти к дядюшке: только Суй Бучжао и мог остановить людей Ли Чжичана. С волнующимся сердцем Цзяньсу вылетел из каморки.

На улицах и переулках на столбах тоже горели фонари. Электрические огни светились в окнах во всём городке. Войдя в комнатушку дядюшки, Цзяньсу увидел самого дядюшку, который, не двигаясь, смотрел на электрическую лампу. И обернулся, только когда Цзяньсу позвал его. Цзяньсу без околичностей стал излагать цель своего прихода:

— Унял бы ты Чжичана, нельзя допустить, чтобы он поспешил установить на фабрике Додо электродвигатель и передаточные механизмы.

Серые глазки Суй Бучжао забегали, он поднял голову и покачал ею:

— Говорил я с ним… Насколько мне известно, никакого эффекта это не дало. Остановить эти дела не может никто. Надо тебе по этому поводу с самим Чжичаном встречаться!

Цзяньсу умолк и, подавленный, присел на край кана. Увидев краем глаза увязанное верёвкой одеяло, а на нём пару тапок на матерчатой подошве, он удивлённо взглянул на дядюшку.

— Собрал вот поклажу в дорогу, — сообщил тот. — В провинциальный центр хочу отправиться, глянуть на тот старый корабль. С тех пор, как его увезли, никто из валичжэньских его не видывал. Всё идёт он мне на ум в последнее время, во сне вижу, как сижу вместе с дядюшкой Чжэн Хэ у левого борта. Решил, вот, глянуть на него…

Цзяньсу услышал глубокий вздох и подумал про себя, что ничего не поделаешь, никому не совладать с этим стариком из рода Суй.

Цзяньсу часто просыпался. Ночи казались длинными и скучными. Когда было не заснуть, он принимался пересчитывать ту огромную сумму. Время от времени вспоминал отца: возможно, они оба подсчитывают одно и то же, раз отец не досчитал до конца, значит, сыну продолжать. Отчасти это напоминало старые жернова у реки: крутятся поколение за поколением, а как жёлоб истрётся, зовут мастера, чтобы выдолбил снова, и опять пошёл вращаться… Однажды поздно ночью Цзяньсу сидел, мучительно опершись на стол, когда в дверь постучали. Он спешно спрятал бумаги и перо. Дверь открылась, и перед ним предстала Даси. Она взволнованно уставилась на него, неловко потирая руками плотно обтягивавшие штанины.

— Ты чего пришла? — негромко спросил Цзяньсу. Даси закрыла за собой дверь, голос её дрожал:

— Я, я пришла сказать… сказать тебе об одном деле.

— О каком ещё деле? — немного нервно и обеспокоенно вопросил Цзяньсу, в голосе его сквозило раздражение. От волнения Даси качнулась назад:

— Это из-за меня у «Крутого» Додо «чан пропал».

— Да ты что? Правда? — воскликнул Цзяньсу, шагнув вперёд. Даси покраснела как кумач, зажала Цзяньсу рот и сказала ему на ухо:

— Правда. В то утро я видела, и мне всё стало ясно. Я поняла, что помешала тебе сделать это. А я люблю тебя на сто миллионов и должна была помочь… Никто об этом так и не узнал…