Старый корабль - [130]

Бесспорным руководителем похорон стала урождённая Ван. Она сама выбрала место для могилы, проверила фэншуй, определила благоприятное время и расставила всех для выполнения целого ряда сложных ритуалов, в которых лишь сама могла разобраться. Сама выбрала дюжих носильщиков, показала, как завязывать верёвки, каким концом вперёд ставить гроб. Она заранее выслала людей по дороге, где должна была пройти похоронная процессия, а также к городской стене, чтобы сжечь там ритуальные деньги. Затем они должны были следить, чтобы ни одна повозка не проехала мимо стены, в особенности лимузин Чжао Додо. Когда все приготовления были завершены и процессия готова была выступить в путь, Суй Бучжао вдруг предложил положить в могилу и все оставшееся вещи Ли Цишэна, чтобы ублажить дух покойного. Урождённая Ван стала советоваться со старейшинами рода Ли, но те смутились. Суй Бучжао продолжал настойчиво утверждать, что эти вещи только и скрашивали Ли Цишэну одиночество. Все почувствовали, что в его словах есть резон, да и рамки благоприятного времени поджимали, поэтому сделали, как он просил. По команде урождённой Ван кто-то высоко поднял над головой чёрный глиняный горшок, с силой швырнул его на пол, и тот разлетелся на куски. Гроб подняли, раздался громкий плач, и процессия тронулась. Ли Чжичан несколько раз перегибался в поясе от рыданий, потом свалился в пыль, перепачкал белую траурную одежду, и потом его всю дорогу пришлось вести под руки. В процессии принимали участие все члены рода Ли, одни в трауре, другие нет, в зависимости от близости к покойному. За процессией выстроилась длинная колонна из примкнувших местных жителей. Когда гроб вынесли за пределы городской стены, плач стал нарастать, как океанский вал. В нём смешались голоса мужчин и женщин, он потряс небо и всколыхнул землю, чёрной тучей над стеной взметнулась пыль. Кто-то своими глазами видел, как от плача пришла в движение городская стена, как она содрогнулась и раз, и два. Процессия замерла и остановилась под стеной. Плач накатывал, словно несущийся с гор поток, становясь всё громче. А городская стена продолжала сотрясаться…

Так похоронили Ли Цишэна.

Эту скорбную осень Валичжэнь провёл в печали и страхе. Свинцовый цилиндр так и не нашли, источник беды по-прежнему оставался где-то лежать. Пришла долгая и холодная зима, несколько больших снегопадов покрыли остатки городской стены. Расширение производства лапши шло недостаточно быстро, и инвесторы исполнились подозрений. «Балийский универмаг» тоже не открывался вовремя, потому что урождённая Ван потеряла к нему интерес. Цены на товары росли, в чаны с вином она подмешивала всё больше воды. Ли Чжичан долго не мог оправиться от переживаний, и у него не было желания заниматься установкой передаточных колёс. От Цзяньсу писем не было, и Суй Бучжао с Баопу сильно беспокоились. У «должностного лица» после того, как её вышвырнули из дома Ли, на лице остался шрам величиной с абрикосовую косточку, Чжао Додо она перестала казаться привлекательной, и он подумывал, не уволить ли её.

Глава 22

Наступила весна. Накопившийся за зиму снег таял медленно. Лёд на узкой Луцинхэ был такой толстый, что её переходили пешком. Изыскательская партия перенесла буровую на берег, она грохотала днём и ночью и иногда заглушала шум мельничек. По берегам уже бежали ручейки растаявшего снега, на ивовых ветвях раскрывались крохотные почки, а вышка оставалась на прежнем месте.

Лишь примерно через месяц с лишним изыскатели раскрыли секрет: на глубине ста метров под руслом Луцинхэ течёт ещё одна река.

Они обнаружили это случайно во время работы, но известие всколыхнуло весь Валичжэнь. Люди спешили поделиться этой новостью, и толпы хлынули на берег. Река была под землёй, и смотреть было не на что, но каждый рисовал её себе в воображении. Величайшее достижение этого открытия заключалось в том, что оно раскрывало тайну, тайну, которая мучала не одно поколение валичжэньцев. Почему великая река постепенно сузилась и чуть не пересохла? Исчезла вода, не стало кораблей, а потом пришла в негодность знаменитая пристань в Вали! Городок утратил своё славное положение, потеряна гордость, которая долго передавалась из поколения в поколение, он стал неприметным, как скрывшаяся из этого мира речная вода. Теперь же всё прояснилось, оказывается, вода ушла под землю, и превратилась в другую реку — подземную! Она не оставила этот городок, она продолжала бурлить яростным потоком под землёй. Раскрасневшиеся от вина старики собирались на берегу и восторженно взирали друг на друга. Как не бывало терзавших всю зиму и весну печали и тревог, словно ничего этого не было. Все на время забыли и о Ли Цишэне, и о свинцовом цилиндре, думы всех сосредоточились на одном: как использовать подземную реку?

Суй Бучжао впервые за полгода вволю напился, ходил, покачиваясь, по улицам и горланил матросские песни. По его мнению, исчезнувшая река вскоре вернётся, и Валичжэнь снова станет таким же, как десятки лет назад, и на реке будет тесно от больших кораблей.

— Эх, дядюшка Чжэн Хэ! — кричал он, и местные с любопытством посмеивались. Он целыми днями листал свой мореходный канон, напевая оттуда «Песню об определении времени восхода и захода солнца» и «Песню о четырёх временах года». — Я так мечтаю о старом корабле! — со вздохом говорил он Баопу. — Это же корабль дядюшки Чжэн Хэ и мой. Он теперь в провинциальном центре. Я всё думаю, как бы его вернуть, поднести Валичжэню. Ничего, рано или поздно он снова будет здесь. Это же старый корабль нашего городка!