Старый корабль - [116]

Сяо Фань вышел, вышли и все остальные. Сяо Фань направился в одну сторону, стоявшие рядом — в другую. Человек, шагавший рядом с ним, наверное, и есть помощник Юй. Цзяньсу хотел было подняться, но упрямый голос в душе осадил его: «Нельзя! Нельзя проявлять такое рвение, сиди и посасывай свой напиток!» Он равнодушно окинул этого человека взглядом искоса: сорок с лишним лет, чисто выбрит, сделанная со вкусом причёска, чёрный кожаный пиджак, из-под которого выглядывает ярко-алый шёлковый шарф. Он приближался лёгким шагом с обозначенной улыбкой. Когда они были шагах в пяти-шести, Цзяньсу встал. Сяо Фань представил их, и они пожали друг другу руки. Пожимая руку Цзяньсу, помощник Юй тряхнул ею, потом ещё раз и отпустил. Когда он отпустил его руку, Цзяньсу понял, что при рукопожатии тоже проявляется активный и пассивный момент, когда твой визави контролирует его время, ритм и силу. Он натужно улыбнулся, но изо всех сил старался сохранять на лице сердечное выражение.

— Пойдёмте вон там поговорим, э-э, вон там… — Помощник Юй одной рукой легонько приостановил Цзяньсу, а другой развернул в указанную сторону. Сяо Фань шёл впереди, показывая дорогу.

Направляясь в указанную сторону, Цзяньсу сделал небольшое движение, о котором потом жалел всю жизнь: он украдкой кинул взгляд на свой наполовину полный стакан. Проследив за его взглядом, помощник Юй тоже глянул на стакан, и в уголках его губ появилась усмешка:

— A-а, пойдёмте, господин Суй!

Они прошли по устланному тёмно-красным ковром коридору и зашли в небольшую комнату для приёмов.

За тридцать с лишним лет жизни Цзяньсу не видел ничего более красивого. Про себя он признал, что вне всякого сомнения не смог бы представить такого, если бы не увидел собственными глазами. Но проявлять удивление было нельзя. Слегка прищурившись, он неторопливо, с этакой рассеянностью осматривал уголок за уголком. На толстом бирюзовом ковре на всей поверхности пола кружком стояли пузатые коричневые диваны. Стены покрыты непонятно каким материалом — то ли бумагой, то ли пластиком, а может и шёлком — с замысловатым и в то же время простым рисунком. Просторные окна закрыты двойными шторами — тюлевыми и бархатными. Когда Сяо Фань дёрнул за шнур, чтобы открыть полузакрытые шторы, колёсики наверху приятно зашелестели. На передней стене — резьба по раковине с уменьшенным изображением чертогов Пэнлая[72]. В уголке недалеко от рамки с раковиной — вырезанная из старого дерева подставка для цветов, обвитая толстыми и грубыми корнями. На ней целый пейзаж из горшков с жимолостью японской в полном цвету, отливающей золотом и серебром и наполняющей ароматом всю комнату. Когда Цзяньсу рассматривал этот пейзаж, вошла ещё одна «мисс» с фарфоровым подносом. Она вежливо поздоровалась и бамбуковыми щипцами подала каждому квадратное махровое полотенце для рук и лица. От полотенец исходил ещё более сильный аромат жимолости. Девушка вышла, улыбнувшись на прощанье. Затем вошла ещё одна, она принесла напитки, мандарины, бананы, сигареты и, уходя, тоже улыбнулась. Цзяньсу вновь окинул взглядом комнату. Он отметил, как прекрасны обтекаемые извивы в верхней части желтоватых чайных столиков там, где ножки соединяются со столешницей. При этом он вспомнил о плечах девушки, срезавшей колючки, и горло чуть пересохло. Он потёр глаза, опять взглянул на диваны, и впечатление пузатости исчезло. Они стояли прочно и солидно, казалось, их уже и не сдвинуть с ковра. Почему-то почудилось, что все находившиеся в комнате, в том числе, конечно, и помощник Юй, этим диванам не соответствуют. Потому что вспомнился тот, кто больше подходил бы здесь — валичжэньский Четвёртый Барин… Тем временем помощник Юй указал на напитки, Цзяньсу с улыбкой кивнул, но взял мандарин. В конце концов разговор начал Сяо Фань. С первого слова он стал превозносить господина Суя.

Встреча продолжалась всего тринадцать минут. Потом Сяо Фань объяснил Суй Цзяньсу, что Юй потратил на эту встречу больше времени, чем обычно. Мол, у них в компании Ихуа время — деньги. Во время беседы Суй Цзяньсу упомянул о возможности открыть в «Балийском универмаге» отдел их компании и выразил надежду на более широкое сотрудничество и поддержку. Помощник Юй беспрестанно улыбался и кивал, но ничего конкретного не сказал. В конце концов он заявил, что отныне все вопросы практического плана господин Суй может обсуждать с представителем компании Сяо Фанем. Когда он ушёл, Сяо Фань с Суй Цзяньсу посидели ещё немного в холле. Потягивая напиток, Сяо Фань не без разочарования сказал, что полномочий у него ещё не так много и говорить о больших продажах для магазина не приходится, он может предоставить лишь партию импортной одежды. Цзяньсу слушал, равнодушно улыбаясь. Сидевшему напротив Сяо Фаню никогда не понять, что скрывается за этой улыбкой. Что касается его, Цзяньсу, для него всё это уже стало довольно значительным завоеванием. С тридцатых-сороковых годов семья Суй стала приходить в упадок, она ушла из городов, а в последнее время утратила и влияние даже в районе Луцинхэ. А теперь, когда Суй Цзяньсу сделал шаг вперёд, снова найдена точка опоры в городе, и член семьи Суй впервые за многие десятилетия ступил на ковёр роскошной комнаты для приёмов.