Старый год - [18]

– Тогда беги! – велел Партизан.

Странно – они боялись. Они очень боялись лодки, которая медленно двигалась через реку. Значит, на самом-то деле они держатся за это подобие жизни, как человек в тюрьме или в яме все равно старается выжить.

– А что они нам сделают? – спросил Егор.

– Тебе хорошо, – огрызнулась Марфута, – тебя они не догонят. А меня догонят.

– Это изверги, – сказал Пыркин. – Побежали, что ли?

Марфута возилась в бытовке, собирая вещи.

– Ну что ты возишься! – крикнул Партизан.

Пыркин пошел первым. Его черное пальто с оранжевым рукавом развевалось, как бурка героя Гражданской войны. Он не оборачивался, но крикнул на ходу:

– Молодежь, не отставать, если жизнь дорога!

– Мальчики! – закричала с порога бытовки Марфута. – Прикройте меня. Задержите их!

– Я уже вызвал помощь, – сказал Партизан. Он бегом догонял Пыркина.

– Когда она еще придет! – отозвалась Марфута. Она пошла следом. Но толстые, распухшие ноги с трудом держали ее, она переваливалась, как гусыня. В руке, унизанной браслетами, она тащила мешок.

– Дура, – окликнул ее Пыркин. – Ты чего с собой золотишко взяла? Оно тебе не пригодится.

– Я лучше знаю, что пригодится, а что нет.

Жулик бежал рядом, ему нравилось новое приключение, он прыгал и бегал вокруг.

– Если он там будет лаять, придется ликвидировать.

– Ты у меня доликвидируешься! – пригрозил Пыркин. Жулик как будто понял, замолчал.

– Давай мы поможем Марфуте... – неуверенно произнес Егор.

– И не мечтай. Ее не спасем, сами погибнем.

Они бежали к устоям Метромоста. Егор краем глаза увидел нелюдей. Несколько призраков появились в стороне у высохшего дерева.

– Ату их! – крикнул Пыркин.

Жулик послушался и понесся к призракам. Егор оглянулся. Лодка была уже близко от берега. Марфута сильно отстала. Даже отсюда было слышно, как тяжело она дышит.

Партизан снял фуражку, нагнулся и исчез за крайней опорой моста.

Пыркин последовал за ним.

Когда Егор с Люськой оказались в тени нависшего над ними моста, они услышали голос Пыркина:

– Иди ко мне, нагнись только.

Они оказались в пещере, образованной бетонными плитами моста и склоном. Пещера была кем-то углублена, свет в нее попадал со стороны реки сквозь щель, как раз над головами.

– Егор, выйди на разведку, – приказал Партизан. – Осторожно ползи вперед, не высовывайся. Если что – прячься немедленно! Главное, доложи, как там Марфута!

Егор подчинился. Он подполз на животе ко входу в пещеру и выглянул наружу.

Марфута так и не достигла укрытия – до нее еще метров сто. Затем он увидел людей из лодки, их было четверо, они были одеты разнообразно и неряшливо, словно играли в разбойников.

Все четверо шустро бежали вверх по склону, весело крича на ходу, чтобы Марфута остановилась и их подождала. Они казались совсем неопасными.

Марфута бежала из последних сил. Наконец ее пальцы сами разжались, и она уронила свой мешок. Ей бы побежать быстрее, но она остановилась, расплылась грудой мяса и стала собирать в мешок высыпавшиеся оттуда драгоценности. Партизан просунул голову рядом с Егором.

– Дура, – прошептал он. – Как Тарас Бульба.

Егор вспомнил, что Тарас Бульба попал в плен к ляхам, потому что вернулся за своей трубкой. Оказывается, Партизан тоже читал Гоголя. А что в том удивительного? Ведь Гоголь жил еще раньше.

Марфута не сумела собрать добро в мешок, веселые разбойники догнали ее.

– Вот и славно, – сказал первый из них.

Неожиданно он ударил Марфуту в бок так, что она упала на землю.

– Ой, миленькие хлопчики! – завопила Марфута. – Да за что ж вы на бабу старую навалились! Отпустите меня, вы ж меня знаете, я всегда здесь живу.

Второй молодец поднял мешок.

– Тяжелый, – сказал он. – Наверное, с полпуда.

– И все ворованное, – сказал третий. – Безобразие.

Они засмеялись.

– Это мы конфискуем, – сказал первый и, видно, главный. У него была черная бородка клинышком, как у Мефистофеля, и небольшие торчащие усы.

– Конфискуйте, конфискуйте, – согласилась Марфута.

– И все бранзулетки, которые ты на себя навешала, тоже конфискуем.

– Это правильно. – Марфута начала сдирать с себя браслеты и ожерелья.

Она очень торопилась, руки тряслись, она старалась стать маленькой, незаметной, послушной, как ребенок, чтобы злые дяди не обижали ее. Егор понял, что не может больше смотреть на страдания Марфуты, – он рванулся, чтобы вылезти из пещеры, но Партизан, видно, догадался об этом и прижал Егора к земле – рука у него оказалась сильной.

– Ты с ума сошел, – прошептал Партизан. – Ты же всех погубишь и себя тоже. А ей только Бог поможет.

– Егор, – пискнула сзади Люська, – не ходи, пожалуйста.

– Где другие? – спросил бородатый в камуфляже. – Новенькие где?

– Я не знаю, – завыла Марфута. – Не знаю.

Она закричала, и ее вой поднялся до визга, потому что бородатый завернул ей за спину толстую руку и Марфута, стоя на коленях, склонилась головой к его сапогам.

– Та-ам... – забулькала Марфута, – под мостом.

– Показывай!

– Так я и знал, – прошептал Партизан.

Он сделал паузу, прислушиваясь, затем заговорил:

– Побежали дальше. Есть запасной вариант. Ползком направо, а как крыша кончится, сразу вниз, за мной.

Никто не задавал вопросов. Даже Люська понимала, что разговаривать некогда. Но удивительнее всех вел себя Жулик. Он первым выполз из убежища и на полусогнутых лапах побежал именно туда, куда велел бежать Партизан.