Старый этюд - [4]

- Какая-то необъяснимая история. Если у нас был опытный вор, то почему он взял только одни шахматы? И пожалуй, не самые дорогие...

- Это еще можно объяснить. Ну например, что одни шахматы можно унести незаметно. И не сразу будет обнаружена их пропажа. Если унести сразу несколько комплектов, это бросится в глаза тут же.

- Но как вор попал в нашу квартиру? - горячился Балакин.

- Этого мы пока не знаем. Может быть, у него был ключ?

- Ключ? Откуда? Ключи только у Люды, Вовки, меня... Что вы так на меня смотрите, как будто это я взял шахматы! - вспыхнул Балакин.

- Этого я не говорил... Хотя, не буду скрывать, обстоятельства заставляют подозревать всех, в том числе и вас... Вы были в квартире в день пропажи шахмат. Их исчезновение обнаружилось после вашего ухода...

- Ах вот как! Шахматы взял я! Но зачем? Уж если на то пошло, то по закону половина имущества отца принадлежит мне. Я, если б хотел, мог забрать себе всю коллекцию. Что же, я у себя воровал? Нелепость...

- Ну, не совсем так. При разделе имущества вам досталась бы не вся коллекция, а, возможно, только ее половина. Вторая половина могла быть отдана Людмиле и Владимиру. То же, что вы возьмете тайно, будет ваше. Только ваше. Оставшееся можно делить пополам.

- Ерунда какая-то... Тогда арестовывайте меня...

- Андрей Александрович, мы с вами сбились с правильной линии разговора. Я хотел знать ваше мнение по поводу случившегося. Ведь история странная, мы можем чего-то не знать. Вот и хотелось узнать ваши мнения и предположения. Кто мог взять шахматы, и почему вы так думаете. Не упускаем ли мы из виду кого-то еще... Вы же сами себя назвали подозреваемым. То есть поступили по известной поговорке...

- Это что же? На воре шапка горит?

- Вот именно.

Разговор явно не клеился, оба замолчали. Молчание прервал телефонный звонок. Горин снял трубку, приложил ее к уху и сразу закусил нижнюю губу. Несколько секунд он растерянно держал трубку в руке. Потом сказал:

- Сейчас приедем, - после чего опустил трубку на рычаги. - Скажите, Андрей Александрович, вы сегодня были в... музее, в квартире отца?

- Был... Что случилось?

- Тогда поедемте туда вместе. Пропали еще одни шахматы!

Поехали втроем: Горин, Долгов и Балакин.

- Что происходит? Мне страшно, - сказала Люда, открывая им двери.

- Не волнуйтесь. Мы ведь здесь, значит, вам нечего бояться. Так что случилось? - спросил Долгов.

- Исчезли серебряные шахматы. Вчера днем были, стояли на своем месте, на полке. Сегодня начала делать уборку, смотрю, а их нет.

- Кто был в квартире вчера и сегодня? - спросил Долгов.

- Никого не было.

- Я был... И не помню, стояли эти шахматы на полке или нет. Не обратил внимания, - сказал Балакин.

- Вы знаете эти шахматы? - спросил Горин.

- Я знаю все, что есть в этом доме. Я тут вырос. И эти шахматы отлично помню. Просто я был занят другим делом и на эту полку не посмотрел.

- Я сказала, что не было чужих, - добавила Люда.

- Вы приходили просто так или с какой-то целью? - спросил Горин.

- Я мог прийти и просто так. Но в этот раз была цель. Готовил лекцию о Тургеневе. Искал в библиотеке книги и старые журналы о шахматных увлечениях Ивана Сергеевича. Вы, возможно, слыхали, что он был сильным шахматистом и много времени уделял как игре, так и занятиям шахматной теорией?

- Слыхал. Подробностей его шахматной деятельности не знаю, но то, что он увлекался шахматами и хорошо играл, мне известно.

Еще раз осмотрели всю квартиру. Горин даже потрогал лепные шахматные фигурки на камине, а Долгов открыл дверцу и заглянул внутрь. Нет, там было пусто. Камином очень давно не пользовались. Квартира обогревалась, как и большинство квартир в Ленинграде, трубами и батареями.

Глеб остановился перед картиной в позолоченной раме. На ней был изображен старик в каком-то форменном мундире. Старик сидел за шахматным столиком. В руке он держал белого слона и хитро улыбался. Художник удивительно четко выписал все детали лица и одежды старика, тщательно прорисовал каждую шахматную фигурку, так что Горин даже попытался разобрать позицию той партии, которую разыгрывал старик. "Впрочем, фигуры нарисованы, конечно, просто так. Я занимаюсь ерундой", - выругал себя Горин. В нижнем правом углу картины стоял год ее написания - 1898 и неразборчивая подпись художника.

Горин отошел было от картины, но потом снова вернулся к ней.

- Это ваш дед? - спросил Горин у Люды.

- Нет. Это отец деда, мой прадед.

- Почему он в таком мундире?

- Он был железнодорожником. Занимал какой-то важный пост. Это ведь все было очень давно, до революции, - ответила Люда.

- Это что же, его квартира? - удивился Глеб.

- Да. Он тут жил. Потом жил дед, теперь мы...

- Больше ничего не пропало? - спросил Глеб.

- Нет. Кажется, все на месте, - неуверенно ответила Люда.

- Пока, - мрачно усмехнулся Балакин.

Дверь в маленькую комнату, где сидел за столом, уткнувшись в учебник, Вова, была открыта.

- А вы что думаете по поводу этих пропаж? - спросил у него Горин.

Вова поднял голову, посмотрел на Горина... и снова уткнулся в учебник. На нем были надеты старенькие джинсы и толстый серый свитер ручной вязки, ворот которого он постоянно натягивал на подбородок.