Старый дом - [135]

— Куришь? А друг твой? — Прикурив от одной спички, майор внимательно оглядел обоих спутников и неожиданно спросил по-удмуртски: — А вы, ребята… не акагуртские?

Вася чуть не выпустил из рук баранку, Олексан удивленно посмотрел на майора.

— Нн-у, да, из Акагурта мы…

Довольный, майор от души расхохотался:

— Во-во, значит, в точку попал! Вначале сомневался, потом гляжу — вроде бы земляки! Меня вы, конечно, не узнаете? Так ведь я тоже акагуртский, Харитон Кудрин. Еду вот домой, уволился в запас.

Теперь Олексан отчетливо вспомнил этого офицера. И как он раньше не признал его! Ну, конечно же, это он, Харитон Кудрин, лет семь, а то и восемь назад приезжал домой в отпуск, тогда в Акагурте только и было разговоров, что "у Марьи Кудриной сын приехал, большим начальником стал, прямо не узнать человека! Двенадцатый годик, считай, служит. Такой у Марьи сын вырос, а она, сердешная, мается тут одна-одинешенька. Матери-то каково! Вот и расти детей, жди от них добра, помощи, эхма…" В тот приезд Кудрин был в чине капитана-танкиста, пожил у матери с месяц и уехал обратно, с тех пор в Акагурт больше не приезжал. Олексан в то время был еще мальчишкой, тайком посматривал через щелочку в заборе на соседский двор: там, заложив руки в карманы армейских брюк, взад-вперед расхаживал высокого роста офицер, мурлыкал про себя нездешнюю песенку. Немало времени прошло с тех пор, поди-ка, узнай теперь Харитона Кудрина!

Васька Лешак приуныл: "Вот оно как обернулось! Плакали три рубля. Это называется хватануть шилом масла! Э-э, да черт с ним, на чужие деньги не шибко разживешься. Ладно, пусть по крайней мере знает, какие шофера водятся в Акагурте!

С этой мыслью Вася включил третью скорость, мотор отчаянно завизжал на предельных оборотах, и "газик" понесся, не разбирая кочек и выбоин. Майор пригнулся вперед и весело прокричал шоферу в ухо:

— По принципу "больше газа — меньше ям", так, что ли?

Переждав, когда машина выберется на ровным участок дороги, Кудрин принялся жадно расспрашивать своих спутников:

— Вы, ребята, чьи будете в Лкагурте? Как там у нас вообще? Жить можно? Сколько на трудодень выдают?

Когда Олексан сказал, что они приходятся соседями, Кудрин изумленно сдвинул фуражку на затылок.

— Вот так здорово! Выходит, ты сын дяди Макара? Не скажи сам, ни за что бы не признал! Ты смотри, а? Силен, сосед, силен! Механиком, говоришь, в колхозе? Важная должность, да-а… Ну, а как отец, мать?

— Мать жива, а отца четыре года назад схоронили. Деревом в лесу задавило…

— A-а… Жаль, отца твоего я помню хорошо: мальчонкой был, он мне иногда игрушки мастерил, медом угощал. У вас, помнится, пчел много держали, жалили они меня беспощадно.

— Пропали до единой… Мор напал на них, американским гнильцом называют…

Некоторое время ехали молча. Но вот впереди показались акагуртские поля. Кудрин как приник к окошечку, так до самой деревни и не отрывался. Узнавая родные места, он по-ребячьи радовался и без конца переспрашивал:

— А вот тот холм с тремя липами — это Бектыш? О-о, мы там на лыжах катались, бывало, как приспустишь, аж в ушах посвистывает! Что-то вроде пониже стала горка? Хотя ничего удивительного: люди растут, становятся выше, а горы остаются прежними… А вон еще холм, как его… Глейбамал, не ошибся? Молодежь вечерами собирается там? О, вот и Акагурт наш показался! Приветствую тебя! Помните, в школе вас, должно быть, тоже учили: "Вот моя деревня, вот мой дом родной…" Да-a, приехали…

Вася остановил машину перед домом Кудриных. И не успел Харитон Кудрин сойти с машины, как в ту же самую минуту ворота широко распахнулись, выбежала мать Харитона (видимо, она незадолго перед этим пришла с работы, даже не успела скинуть с плеч старенький мужнин пиджак), и негромко ахнув, прижалась к сыну и заплакала.

— Ну, мама, зачем ты так? Радоваться надо, а ты в слезы…

— Ой, сынок, прости меня, глупую. От радости это я… — Отерев концом передника мокрое от слез лицо, она улыбнулась сыну. — Да что же это мы стоим посреди улицы, пойдемте в избу!

Кудрин взялся за чемоданы, шагнул вслед за матерью, но, вспомнив о своих попутчиках, задержался в воротах:

— Вы, ребята, вечерком загляните к нам. Как говорится, перекурим это дело: посидим, поговорим. Обещаете?

— Приходите, приходите, гостям будем рады! — поддержала сына тетя Марья. — А ты, Олексан, мать пригласи с собой и Глашу обязательно. Такая у нас радость, как не прийти соседям! Не зря говорят — поделенная радость вдвойне слаще!

Олексан не стал заходить домой, вдвоем с Васькой Лешаком напрямую проехали к колхозным мастерским и выгрузили привезенные детали. Поставив машину, зашагали домой. Олексан в шутку спросил:

— А калым-то с майора упустили, а?

Васька неожиданно зло огрызнулся:

— Ты меня с самим собой не равняй, понял! Если тебе нужно, ты и спроси с него, а мне кусочничать ни к чему!

Олексан даже не успел ответить. Вася круто свернул в проулок и, гулко топая сапогами, зашагал к своему дому.

Вечером к Кудриным привалило пол-Акагурта, в двери не пробиться; пожилые степенно сидят по лавкам, а молодежь толпится в сенях, приподнимаясь на цыпочки, стараются поверх голов заглянуть в избу. Будь Кудрин просто солдатом или даже сержантом — народ не столь бы любопытствовал, а тут приковыляли даже старики: шутка ли дело, как-никак, майоры в Акагурт приезжают не каждый день! И старикам не терпелось поговорить с бывалым человеком, потолковать о том, что да как делается на белом свете, а заодно узнать, не собираются ли нападать на нас иностранные державы. Конечно, по радио передают всякие новости, да только куда интереснее поговорить с живым человеком!