Старый дом - [18]
– А вот приедете, сами поймете…
И положил трубку.
И когда ровно в двенадцать, такая у него была особенность и обязательность, Володя начал заносить упаковки с пресловутым шкафом, ему вместе с Маринкой пришлось пережить несколько странных секунд.
Потому что, предупрежденная Славой, Надежда Михайловна спокойно сидела за столом с чашечкой кофе и, когда они вошли, неспешно встала в длинной юбке и все той же кремовой блузке, которую она неведомым образом успела постирать и высушить, и церемонно поклонилась гостям:
– Доброе утро, господа…
– Со-сед-ка… – почему-то по складам сказала дочь, от изумления даже не ответив на приветствие.
А Володя только покачал головой, впрочем, поздороваться не забыл:
– Доброе утро, мадам…
И поставил сверток с деталями шкафа у входной двери. Собрался за следующим, но был остановлен спокойным голосом:
– Я, вообще-то, мадемуазель, но можно просто – Надежда Михайловна…
Тут уже все трое несколько изумленно посмотрели на гостью. Представить себе в начале двадцать первого века, что дама за тридцать может никогда не быть замужем, еще можно было. Но вот, чтобы она относилась к этому спокойно, если, конечно, не феминистка, гораздо труднее.
Первым нашелся Володя:
– Прощения прошу, если обидел, Надежда Михайловна, – он обернулся к «тестю». – Там еще немного, три, нет, четыре свертка.
– Помочь?
– Сам справлюсь… – и тихо добавил: – Вы тут без меня справляйтесь, а вообще-то ты – осел, предупреждать же надо.
– Извини… – пробормотал Слава, пряча улыбку.
Ну а что, он один должен был в шоке побывать?
Володя хотел сразу собрать «чудовище», как он почему-то называл уродский шкаф, но Прохорову не терпелось узнать все для реализации их идеи с книгами и автографами, поэтому он предложил сделать перекур. Пусть «зять» посмотрит, исходя из точной даты, все, что надо, а потом они вместе соберут шкаф и расставят книги.
Слава пока не стал говорить ни детям, ни Надежде Михайловне о некоторых новых идеях, возникших в процессе разговора. Он видел, что «зять» все время размышляет о чем-то, пока они втроем вели светскую беседу, и понимал, что Володя при его шустрых мозгах, похоже, обо всем догадался.
Ясно было, что появление Надежды Михайловны, да еще такое появление, как получилось, многое меняло в их планах, делая их гораздо проще. Но вот революционный шлейф «соседки», о котором «зять» не знал, мог, как мощный хвост, повернуть всю ситуацию в непредсказуемую сторону.
– А куда вы ездите отдыхать? – Маринка, пока «муж» трудился в поте лица, пыталась вести с гостьей светскую беседу.
– Я – никуда… – любезно улыбаясь, но глядя все-таки в сторону, ответила Надежда Михайловна.
Слава чувствовал, что эти две дамы друг другу не очень нравятся, но пока не знал, что с этим делать.
– А господа – в зависимости от доходов. – Надежда глянула на «зятя», который резко повернул голову, услышав предыдущую ее реплику. – Кто – в Софрино, кто в Коктебель, кто – в Ниццу… А у вас как отдыхают?
– Да почти так же… – изумленно ответила Маринка. – Только еще всякие острова прибавились…
– Какие острова? – не поняла гостья.
– Ну там всякие… – дочь повспоминала, потом выдала: – Мальдивские, Азорские, Балеарские…
– М-да… – Надежда покачала головой, но как будто даже загордилась. – А я и слов таких не знаю…
– А ни фига-то, – раздался Володин голос от компа, – у нас не получается. То есть почти ничего…
– Что случилось? – Слава подошел к компу, посмотрел на монитор.
Не очень хорошо было оставлять двух женщин наедине, но тут не развлечение, надо было срочно понять, что там не так.
Неужели вся идея их рухнула?
– Смотри, – «зять» показал на монитор, – из великолепной семерки – Сирин еще не издался, Маяковский – в этом году в Питере, Пастернак еще не издался, только в конце года. Ахматова, даже если «Вечер» уже вышел, – тоже в Питере. Гумилев в Царском Селе, остается Цветаева, которая в этом году вышла замуж, и они с Эфроном уехали в Коктебель, но может быть, она еще здесь…
– А Мандельштам? – спросил расстроенно Слава.
– Не могу выяснить точную дату выхода «Камня», – отозвался Володя и опять защелкал пальцами по клавиатуре, – но в любом случае это Питер… А вот, нашел – конец марта – апрель, значит, хоть книга есть…
– А откуда вы знаете, – тут почему-то возникла небольшая пауза, – Александра Владимировича? – послышался вдруг голос Надежды.
16
– А кто такой Александр Владимирович? – спросили в один голос Маринка и отец.
И только Володя защелкал привычно клавишами компьютера. Он и ответил вместо гостьи, которая вдруг замешкалась и не нашлась, что ответить…
– Мандельштам Александр Владимирович (1878–1929) – раздался его голос, – партийный и государственный деятель. Член РСДРП с 1902 года, участник революций и гражданской войны. Ну и так далее… – он повернулся к Надежде. – Вы о нем говорили?
– С вами страшно… – вдруг тихо сказала она. – Спросишь что-то невинное и в секунду узнаешь, что кузену осталось жить шестнадцать лет.
– Простите… – Володя беспомощно пожал плечами. – Я не хотел…
– А я уж подумала, – вмешалась Маринка, встряхнув головой, чтобы отогнать наваждение, – что вы – революционерка…
Слава даже присел, когда представил, что сейчас будет.
Название «Другая дверь» дано этому сочинению потому, что книга является продолжением (которое можно читать и отдельно) романа «Старый дом», вышедшего в «Водолее» в 2014 году. В ней, как и в предыдущем романе, переплетены настоящее и прошедшее, любовь и ненависть, приключения и путешествия – во времени и пространстве…
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».