Старые времена - [5]

АННА: О, просто прекрасно.

ДИЛИ: Капитан прямо правит?

АННА: Настолько прямо, насколько мы того пожелаем, если, конечно, вообще пожелаем.

ДИЛИ: А не показалась ли вам Англия по возвращении несколько как бы туманной?

АННА: В известном смысле, что, впрочем, бывает обманчиво.

ДИЛИ: Бывает обманчиво? (Про себя.) Что она, черт возьми, хочет этим сказать?

Пауза.

Что ж, если вашему мужу угодно будет посетить эту сторону света, моя милая женушка будет только рада, уж она из сил выбьется, а приготовит ему что-нибудь попышнее и послаще, а может, и посочнее. Это ей ничего не стоит.

Пауза.

Я думаю, что дела оставляют ему мало времени для путешествий. Как его зовут? Гиан Карло или Пер Паоло?

КЭТ (Анне): У вас мраморные полы?

АННА: Да.

КЭТ: Вы прямо босиком по ним ходите?

АННА: Да. Правда, я надеваю сандалии на террасе, иначе можно повредить ступни.

КЭТ: Из-за солнца, ты хочешь сказать, из-за жары.

АННА: Да.

ДИЛИ: У меня была прекрасная съемочная группа на Сицилии. Потрясающий оператор. Ирвинг Шульц. Ас в своем деле. Мы нашли очень точный, аскетичный ракурс для съемки этих женщин в черном. Таких сгорбленных старух во всем черном. Я написал сценарий и снял фильм. Меня зовут Орсон Уэллс.

КЭТ: Наверно, вы пьете апельсиновый сок у себя на террасе, а на закате — что-нибудь покрепче, и смотрите вниз, на море?

АННА: Да, порой.

ДИЛИ: По сути дела, я достиг вершин в своей профессии. Да, по сути дела так; и конечно, у меня есть масса связей в мире изысканных и утонченных людей, главным образом, проституток всякого рода.

КЭТ: А как ты находишь сицилийский народ?

АННА пристально смотрит на нее.

Молчание.

АННА (тихо): Давайте никуда не пойдем в этот вечер, не будем никуда выходить, останемся. Я приготовлю что-нибудь на ужин, ты помоешь волосы, расслабишься. Послушаем музыку.

КЭТ: О, даже не знаю. Можно и выйти.

АННА: Почему тебе так хочется выйти?

КЭТ: Можно погулять по парку.

АННА: В парке грязно ночью, и потом — все эти ужасные люди, мужчины, которые прячутся за деревьями, женщины со страшными голосами, они так истошно вопят, когда мимо них проходишь, и из-за деревьев вдруг выходят люди, и из-за кустов, и всюду тени, и полицейские шныряют, это будет ужасная прогулка, фары светят в глаза, и скрежет машин, и эти отели, ты ведь не любишь крутящихся дверей, ты их терпеть не можешь, смотреть на все это, на людей в освещенных вестибюлях, эти разговоры, толчея… все эти люстры.

Пауза.

Ты сразу захочешь вернуться, едва выйдешь. Тебя неудержимо потянет домой… в свою комнату…

Пауза.

КЭТ: Тогда что же мы будем делать?

АННА: Останемся. Хочешь, я почитаю тебе? Хочешь?

КЭТ: Сама не знаю.

Пауза.

АННА: Ты голодна?

КЭТ: Нет.

ДИЛИ: Голодна? После этой запеканки?

Пауза.

КЭТ: Что я надену завтра? Ума не приложу.

АННА: Надень зеленую юбку.

КЭТ: У меня нет подходящей блузки.

АННА: Как же, а бирюзовая?

КЭТ: Подойдет ли?

АННА: Еще бы. Конечно, подойдет.

КЭТ: Я померю.

Пауза.

АННА: Хочешь, я приглашу кого-нибудь?

КЭТ: Кого?

АННА: Чарли… или Джейка?

КЭТ: Я не люблю Джейка.

АННА: Тогда Чарли… или…

КЭТ: Кого?

АННА: Мак-Кейба.

Пауза.

КЭТ: Я подумаю, пока буду купаться.

АННА: Хочешь, я тебя вымою?

КЭТ (вставая): Нет, я сама.

КЭТ медленно идет к двери спальни, выходит, закрывает за собой дверь.

ДИЛИ встает, глядя на Анну.

АННА поворачивает к нему голову.

Они смотрят друг на друга.

Свет медленно гаснет.

Действие второе

Спальня.

В центре широкое окно. Слева дверь в ванную комнату.

Дверь в гостиную справа.

Два дивана. Кресло.

Оба дивана и кресло расположены по отношению друг к другу точно так же, как в первом действии, с той разницей, что левая и правая стороны поменялись местами.

В тусклом свете различима фигура Анны, сидящей на диване.

Слабо светится стеклянная дверь ванной комнаты.

Тишина.

Свет зажигается. Открывается дверь в гостиную. Входит ДИЛИ с подносом. Он ставит поднос на стол.

ДИЛИ: Прошу. Горячий и ароматный. Горячий, крепкий и ароматный. Как предпочитаете? Сладкий с молоком?

АННА: Да, спасибо.

ДИЛИ (наливая): Горячий, крепкий, ароматный, сладкий с молоком.

Передает ей чашку.

Нравится комната?

АННА: Да.

ДИЛИ: Мы здесь спим. Это наши кровати. Что в этих кроватях восхищает, так это их колоссальная способность к перемещениям. Можно их разделить, как сейчас. Можно поставить под прямым углом или упереть одна в другую посередине, можно спать ногами друг к другу, можно — головами, а можно — рядом. А все потому, что у них ножки с колесиками.

Садится, держа в руке чашку.

Да, я хорошо помню вас по «Пилигриму».

АННА: По чему?

ДИЛИ: По кафе «Пилигрим», рядом с Бромптон-Роуд.

АННА: Когда это было?

ДИЛИ: Вечность назад.

АННА: Думаю, что вы ошибаетесь.

ДИЛИ: Нет, нет, это были вы, несомненно. У меня прекрасная память на лица. Вы приходили и садились в угол, довольно часто, иногда одна, иногда с кем-то. И вот вы снова сидите передо мной, в моем загородном доме. Та самая женщина. В это трудно поверить. Там был один парень по имени Люк. Вы его знали.

АННА: Люк?

ДИЛИ: Такой здоровенный малый. Рыжие волосы, рыжая борода.

АННА: Право, мне кажется, вы ошиблись.

ДИЛИ: Ну как же, там сходилось целое сборище, поэты, кинодублеры, жокеи, конферансье, все такой народ. Вы еще носили шарф, да, да, черный шарф и черный свитер с юбкой.