Старые моряки, или Чистая правда о сомнительных приключениях капитана дальнего плавания Васко Москозо де Араган - [15]

Приятели от него бегали и старались возможно реже с ним встречаться. Он любил выпить и обладал поразительной памятью. Стоило только дать ему малейший повод, и он начинал перечислять мудреные названия от Гамбурга до Шанхая и от Нью-Йорка до Буэнос-Айреса. Шико Пашеко, который очень любил поговорить, но терпеть не мог, слушать, прозвал его Грузовым Судном, потому что эти суда останавливаются во всех решительно портах, даже в самых ничтожных.

Теперь Шико Пашеко понял — жаль только, что поздно! — как он ошибался, недостаточно ценя географические познания приятеля. Он считал Маркоса Вас де Толедо навязчивым, докучливым и обходил его стороной. А сейчас он отдал бы все на свете, только бы увидеть здесь, в Перипери, Маркоса Вас де Толедо со всеми его внутренними морями, притоками, меридианами и сотнями портов. Ах, как они были нужны Шико, как нужны!.. От нудного перечня гаваней в его памяти остались лишь самые известные и легкие названия, от них толку мало, с их помощью обманщика не разоблачить. А между тем Шико Пашеко был уверен, что они имеют дело с обманщиком, без труда одурачившим простодушных стариков, слабоумных и легковерных, готовых поверить любому шарлатану и проглотить самый невозможный вздор. Он сам не раз подсовывал им совершенно потрясающие небылицы, и беднягам даже в голову не приходило усомниться.

В мире нет более подходящего места для сбыта всякого вранья, чем Перипери. В уплату получаешь всеобщее признание и уважение. Доказательством тому он сам, Шико Пашеко: к нему проявляли сочувствие вовсе не потому, что он терпит несправедливости, а потому, что всех интересовали его россказни о судебных жалобах и кляузах и выдуманные истории о судьях и прокурорах. Но его выдумки были неоригинальны, фантазия ограниченна, местом действия всегда являлась Баия, до которой можно доехать поездом за полчаса, а действующими лицами — люди, знакомые всем.

Мог ли он соперничать с этим беспардонным вралем, который взобрался на палубу корабля и изображает бывалого моряка, овеянного всеми ветрами, пресыщенного женщинами, похожими в его рассказах на влюбленных кошек, болтает о далеких мерях и океанах, о бурях, кораблекрушениях и акулах.

Шико Пашеко щурил близорукие глаза. Невиданная наглость! Даже у Ромеу дас Дорес, старого пьяницы и скандалиста,, занимающегося лжесвидетельством в судах (с оплатой вперед), и у того больше совести. У этого капитана (как же, капитан он, держи карман!) нет никакого чувства юмора. Он безбожно хвастается и рассказывает истории, напичканные морскими терминами и звучными сложными названиями портов и городов. Он бойко торгует своими сказками, да еще по самой высокой цене! А эти наивные болваны, сборище Дураков, пускают слюни от восторга!

Идиоты! Им остается только лизать пятки капитану. (капитан… размазня несчастная!).

Соперничать с ним невозможно. Но надо сорвать с него маску, разоблачить шарлатана. Эх! Если б он знал географию, он швырнул бы ему в физиономию всякие там морские течения, долготы и широты, сбил бы его с толку масштабами и вычислениями, сбросил бы с капитанского мостика и посадил на мель раз и навсегда. Надо будет выписать учебники из Салвадора.

Досада грызла Шико с самого возвращения. Его обычная бледность перешла в желтизну, Шико явно угрожало разлитие желчи. Образ Васко Москозо де Араган, с его трубками, мореходными инструментами, картами и фотографиями кораблей в рамках, с его подзорной трубой, телескопом и высокой фуражкой, заполонил Перипери целиком, от станции до пляжа. Другой выдающейся личности, другой знаменитости, другому герою не осталось места. Выпуская тонкой струйкой дым изо рта (чего стоит вонючая самокрутка по сравнению с пенковой трубкой, набитой ароматным табаком?), Шико Пашеко вынашивал злобный план мести.

Васко всячески выпячивает свою персону, размышлял он, этого нельзя не заметить, если не быть такими дураками, как его слушатели, которые вообще невообразимо глупы; им давно уже пора на кладбище. Дурень Зекинья Курвело совсем обезумел от восторга — он теперь вроде как юнга у этого шарлатана, ходит за ним по пятам, носит его подзорную трубу… А эта шутовская церемония — наблюдение со скалы за прибывающими судами! Собирается чуть ли не все предместье, можно подумать, будто порт Баия находится в ведении и под охраной обитателей Перипери. Сойдя вниз, Васко объявлял:

— Голландский пакетбот. Превосходная маневренность…

Или сообщал с таинственным видом:

— Грузовое судно из Панамы… Должно быть, везет много контрабанды…

Все многозначительно переглядывались, будто тоже участвовали в рискованном предприятии, каждый чувствовал себя немного контрабандистом, в особенности Зекинья Курвело.

— Игрушки! — ворчал Шико Пашеко, еще больше желтея; горький вкус зависти стоял у него во рту. Он смотрел на улыбающееся, открытое лицо капитана (капитан, черт его дери!), похожее скорее на физиономию владельца мелочной лавки, и все больше приходил к убеждению, что если этому типу когда-нибудь и приходилось плавать, то не иначе, как на утлом каботажном суденышке, и, кроме Ильеуса, Аракажу и Белмонте, он ни одного порта не видел.