Старые друзья - [51]
Ч е р н ы ш е в с к и й. Я вообще никогда не читаю что-либо написанное мною. Я, как литератор, чрезвычайно горд. И из-за этой гордости чужд авторского тщеславия.
К о р я г и н. Психология!
Г о л и ц ы н. Костомарова!
Офицер уходит и возвращается с К о с т о м а р о в ы м.
Костомаров, расскажите, при каких обстоятельствах Чернышевский читал вам прокламацию «К барским крестьянам»?
В с. К о с т о м а р о в. Я пришел к Чернышевскому с Михайловым. Сначала его не было, мы разговаривали с Ольгой Сократовной. Потом пришел Чернышевский. Ольга Сократовна уехала в театр, а Чернышевский стал читать. Тогда мне очень понравилась прокламация. Позже я изменил свои взгляды.
Г о л и ц ы н (Чернышевскому). Теперь вы вспомнили?
Ч е р н ы ш е в с к и й. Господин Костомаров страдает галлюцинациями или имеет намерение оговорить меня. Сначала все было, как рассказывается, а потом он с Ольгой Сократовной уехал в театр. Это может подтвердить Ольга Сократовна.
Г о л и ц ы н. Показания вашей жены, к сожалению, не могут быть приняты во внимание.
Ч е р н ы ш е в с к и й. Можно ли верить человеку, который меняет свои убеждения в зависимости от обстоятельств и местопребывания? Человеку, который не может подтвердить свои слова никакими доказательствами? И потом — я видел Костомарова впервые. Правдоподобно ли, что я стал выдавать себя за государственного преступника человеку, которого я вижу в первый раз? Логично ли это?
К о р я г и н. Слишком много логики и психологии!
Г о л и ц ы н (Костомарову). Что вы еще можете добавить?
В с. К о с т о м а р о в. Я полагаю, дело не только в этой прокламации. Чернышевский систематически проповедует теорию социализма, доведенного до крайних результатов, то есть до коммунизма.
Ч е р н ы ш е в с к и й. Это где же я проповедую?
В с. К о с т о м а р о в. В «Современнике».
Ч е р н ы ш е в с к и й. Каждый номер «Современника» просматривался цензурой. Если я заключен в Петропавловскую крепость за преступные статьи в «Современнике», то рядом со мной должен быть помещен и цензор.
Г о л и ц ы н (показывая на Костомарова). Увести!
Костомарова уводят.
Вы правы — цензоры наделали много преступных ошибок. Но надо вам отдать справедливость — вы искусный литератор. Вас надо читать между строк. Сегодня вы меня очень порадовали…
Ч е р н ы ш е в с к и й (удивленно). Чем же я вас мог порадовать?
Г о л и ц ы н. Тем, что вы пишете роман. Роман! Это новое в вашей литературной деятельности! Будем надеяться, ваш замечательный талант окончательно перейдет в русло чистого искусства. И поверьте, мне очень досадно, что я вынужден мешать этой работе. Я должен вызывать вас на эти тягостные допросы. Вы думаете, мне они не тяжелы? К чему все это?! Я ведь лишь для проформы спрашиваю, являетесь ли вы автором прокламации «К барским крестьянам»?! Я знаю, эту прокламацию написали вы. Неужели же мы, два неглупых и уважающих друг друга человека, не можем прийти к соглашению? Есть два пути. Путь первый — вы сознаетесь и суд смягчит наказание. Думаю, оно будет не тяжелым, государь у нас милостивый. И вы скоро вернетесь к вашей деятельности. И сколько романов напишете вы в своей жизни! И есть путь второй — мы будем мучить друг друга этими допросами. Вам в конце концов придется сознаться, но сколько времени и сил будет убито на эти бессмысленные и тягостные процедуры.
Ч е р н ы ш е в с к и й. У вас нет никаких доказательств.
Г о л и ц ы н (резко). Поищем — найдем. А не найдем — вы все равно сознаетесь!
Ч е р н ы ш е в с к и й. Я поседею, умру… но не признаюсь!
Г о л и ц ы н. Довольно. У вас есть какие-либо просьбы?
Ч е р н ы ш е в с к и й. Есть. Две. Я прошу освободить меня от содержания под арестом. Вторая — я прошу применить статьи к лицам, виновным в моем арестовании и содержании в крепости!
Г о л и ц ы н. Увести!
Чернышевского уводят.
Но у нас же действительно нет никаких доказательств.
К о р я г и н. Неужели вы сомневаетесь в том, что он коновод революционеров?
Г о л и ц ы н. Я убежден в этом. Но за всю историю третьего отделения еще не было такого конспиратора. Помучает он нас, генерал!
Кадуя. Изба. О л ь г а С о к р а т о в н а ходит из угла в угол, смотрит в окно.
Жандармский штабс-капитан Ш м е л е в вводит Ч е р н ы ш е в с к о г о.
Ч е р н ы ш е в с к и й. Оленька! Любовь моя!
Они обнимаются.
Шмелев садится в угол и закуривает.
Как ты доехала? Пуститься в такой долгий и опасный путь — женское ли это дело?! Я так волновался за тебя!
О л ь г а С о к р а т о в н а. До Иркутска я доехала хорошо. А последние одиннадцать дней были ужасными.
Ч е р н ы ш е в с к и й. В наших краях скверные дороги.
О л ь г а С о к р а т о в н а. Дороги в России везде одинаковы. До Иркутска я ехала без телохранителей. А от Иркутска до Кадуи меня сопровождал жандармский офицер.
Ч е р н ы ш е в с к и й. Но с ним же ехать безопаснее.
О л ь г а С о к р а т о в н а. Всю дорогу приставал с любезностями.
Ч е р н ы ш е в с к и й. Как сыновья? Здоровы?
О л ь г а С о к р а т о в н а. Саша уже совсем взрослый. А Миша… (Шмелеву.) Вы боитесь, что я похищу Чернышевского?!
Ш м е л е в. Я обязан присутствовать при свидании с государственным преступником. Во избежание передач.