Старые друзья - [27]

М и з и н о в а. Поздравляю вас с Новым годом, дядя! И желаю, чтобы все ваши поклонницы, в том числе и я, побольше надоедали вам своим поклонением. Ваши портреты расставлены у меня повсюду, и я обращаюсь к ним с некоторыми теплыми словами, которые еще не успела забыть… Меня все забыли. Последний мой поклонник Потапенко и тот коварно изменил мне и бежал в Россию. Сыро, холодно, чуждо! Отдала бы полжизни за то, чтобы очутиться в Мелихове, посидеть на вашем диване, поговорить с вами, поужинать и вообще представить себе, что всего этого года не существовало, чтобы все и все осталось по-старому. Кто занял мое место на вашем диване? Я пою, учусь английскому языку, старею, худею. А теперь буду еще учиться массажу, чтобы иметь некоторые шансы на будущее. Вообще жизнь не стоит и гроша! Скоро у меня будет чахотка, так говорят все, кто меня видит. Перед концом, если хотите, завещаю вам свой дневник, из которого вы можете заимствовать много для юмористического рассказа. Напишите мне, дядя, ласковое письмо. У вас вся жизнь для других, и личной жизни вы словно и не хотите. Возможно, что через месяц я приеду в Россию. Хочу увидеть только Мелихово и всех вас. Голубчик, я очень, очень несчастна!

Ч е х о в. Я жду вас. Если я буду в Петербурге, то известите меня о вашем приезде, и я приеду в Москву, в Мелихово, куда прикажете. Дел у меня чертова пропасть. Строю школу в Мелихове. Пишу пьесу с птичьим названием «Чайка». Мне хочется поговорить с вами, писать же не о чем, так как все осталось по-старому. Жду вас с нетерпением.

Чехов и Мизинова уходят. Появляется  М а р и я  П а в л о в н а  с пачкой газет.

М а р и я  П а в л о в н а (читает газету). «Я не знаю, не помню, когда г. Чехов стал большим талантом, но для меня несомненно, что произведен он в этот литературный чин заведомо фальшиво. Пьеса «Чайка» производит впечатление творческой беспомощности, литературного бессилия лягушки раздуться в вола. Со всех точек зрения — идейной, литературной и сценической — пьеса совершенно нелепа, вымученна. Если бывают дикие чайки, то это просто дикая пьеса… в ней все первобытно, примитивно, уродливо и нелепо».

Появляется  Ч е х о в.

Ч е х о в. Пьеса шлепнулась и провалилась с треском. В театре было тяжелое напряжение недоумения и позора. Актеры играли гнусно, глупо. Отсюда мораль: не следует писать пьес. Вчерашнего вечера я никогда не забуду. Никогда я не буду ни писать пьес, ни ставить. Вчерашнее происшествие не поразило и не очень огорчило меня… чувствую себя не особенно скверно. Когда приедешь в Мелихово, привези с собой Лику.

Мария Павловна уходит.

Я уехал, не простившись. После спектакля друзья искали меня в ресторанах и на вокзале. На другой день стали ходить ко мне с утра с советами и выражением сочувствия. Это трогательно, но нестерпимо. Меня обзывают бабой, говорят, что я струсил. Если бы я струсил, то бегал бы по редакциям, актерам, нервно умолял о снисхождении, вносил бесполезные поправки. Я поступил так же разумно и холодно, как человек, который сделал предложение, получил отказ и которому ничего больше не остается, как уехать. Да, самолюбие мое было уязвлено. Но где же трусость?! Утром рецензий не читал, у газет был зловещий вид, а в полдень укатил в Москву. Да, проживу семьсот лет и не напишу ни одной пьесы. (Пауза.) Если хочешь стать оптимистом и понять жизнь, то перестань верить тому, что говорят и пишут, а наблюдай сам и вникай. (Пауза.) В искусстве публика больше всего любит то, что банально и ей давно известно, к чему она привыкла. Впрочем, на премьере не имела успеха не пьеса, а моя личность. Те, с кем я дружески и приятельски откровенничал, беспечно обедал, за кого ломал копья, — все имели странное выражение, ужасно странное. Я теперь покоен, настроение у меня обычное, но я все же не могу забыть того, что было, как не мог забыть, если бы, например, меня ударили. Если начнется война, то я пойду, только, конечно, не сражаться, а лечить. В последние полтора-два года в моей жизни было столько всякого рода происшествий, что мне ничего не остается, как ехать на войну.

Появляется  А л е к с а н д р  П а в л о в и ч.

А л е к с а н д р  П а в л о в и ч. Поджигатель! Чи ты сдох, чи ты еще живой, чи ты уже уехал, чи ты в деревне — бог тебя знает? Может, у тебя почтовой марки нема? Не твоя вина, что ты ушел дальше века. Вчера у Суворина был сам градоначальник. Вероятно, советовался, можно ли тебя пускать в Петербург. За десять лет работы в «Новом времени» Суворин прибавил мне двадцать рублей жалованья.

Ч е х о в. Дело вот в чем. Двадцать второго марта в «Эрмитаже», во время обеда, у меня кровь пошла горлом. Попал в клинику. Был у меня Лев Толстой. Мы долго говорили о бессмертии. (Пауза.) Смерть страшна, но еще страшнее было бы сознание, что будешь жить вечно, никогда не умрешь. (Пауза.) После его ухода, в четыре часа утра, у меня опять шибко пошла кровь. Снятся архимандриты, будущее представляется весьма неопределенным. Хочу написать завещание, чтобы ты не захватил моего имущества. Дома о моей болезни ничего не знают, не проговорись в письмах по свойственной тебе злобе.