Старушка не спеша - [4]

— У-у, старая занудина! Ходит тут… Каждый день у нее чего- нибудь. Все они такие, за копейку рады удавиться…

— А вот насчет «всех», моя милая, это можно и милиционера пригласить, — тотчас откликается Лидия Матвеевна, — тут вам не Америка, не Ку-Клус-Клан!

— Да ладно, бабуля, не заводись! — успокаивает ее толстяк в дубленке. — Береги нервы, не восстановишь!

Вот здесь он абсолютно прав. И решив пока не связываться с нахалкой, Лидия Матвеевна покидает поле боя. А там еще посмотрим…

Осторожно ступая по бугристому ледяному тротуару (до войны были прекрасные дворники, а сейчас — днем с огнем…), она медленно приближается к палатке «Фрукты-овощи». Настроение бодрое, так бывает всегда, когда совершишь правильный поступок. Да, скандалить в очереди это вам не сахар, да, но спускать такие вопиющие факты — ни в коем случае! От всеобщего попустительства наши беды. А выходки разной там серости насчет того, что, мол, «они все такие», нужно стараться игнорировать… Есть еще пережитки, есть, кто спорит? — есть и отдельные перегибы на местах, но государство же борется! И, кстати, никто не сидит без работы, многие с высшим образованием. Нет, здесь Гриша был полностью неправ, он в таких вопросах вообще вел себя как сумасшедший или дурак: чуть что — с кулаками. А кулаками, как известно, дело не решишь, и можно нажить неприятности, людей нужно воспитывать без рук. И ведь сколько говорила… Но это ведь Гриша! Он всегда знает лучше других!.. И все его несчастья начались отсюда. Нет, у Гриши, это уж приходится признать, и язык был нехороший, злой. Просто на стену лезет из-за каких-то, видите ли, «несправедливостей», ищет их, где они есть и где их нет… «Эти нас любят, эти нас не любят». Что значит? Нету никаких «нас» и «вас» — все одинаковы, живем в одной стране, говорим на одном языке!

Лидия Матвеевна качает головой: что ж! Правды никто не любит, а у нее — что поделаешь? — такой характер — правду только в глаза. Если надо сказать, если это полезно, педагогично — значит, молчать — преступление. Не о себе следует думать, не о том, чтобы для всех быть хорошей, а о людях, которые часто неверно поступают и совершают грубые ошибки только потому, что никто их вовремя не научил.

У овощной палатки человек пять. Лидия Матвеевна, вздохнув, становится в хвост.

— Бабушка, вам тяжело, проходите без очереди.

Кто это? Очень славная женщина, совсем молодая, с ребенком. Что там ни говорите, есть у нас и сознательная молодежь!

В груди тяжесть, пальцы онемели, так что хорошо бы и без очереди, тем более, в жизни настоялась, пускай теперь другие… И все же Лидия Матвеевна отказывается:

— Ничего, большое спасибо, я постою. Это я, слава богу, еще пока умею — стоять. Постою, у нас, стариков, свободного времени много.

Даже слишком много… Знать бы, сколько его осталось вообще, этого времени. Год? Два? А если — месяц?.. Ну, что ж… Все-таки семьдесят семь — солидный возраст, грех жаловаться. Только вот Гриша… Надо непременно сделать в сберкассе распоряжение.

Лидия Матвеевна думает об этом спокойно, как о завтрашней пенсии. А сама бдительно следит за очередью. И замечает: возле прилавка трется нахальная девчонка в лохматой шапке. Неужели влезет? Нет, не посмела, отошла и встала как раз за Лидией Матвеевной.

Яблоки не дешевые, рубль пятьдесят, а все берут по два-три кило. Есть у людей деньги, ничего тут не скажешь, хорошо живем! Но Лидии Матвеевне килограммы ни к чему. Когда, наконец, подходит ее очередь, она просит продавца взвесить три штуки:

— Вот то, красненькое, и два, которые слева. Нет, не это, это не кладите, вы же видите, битое! Лучше то, с краю… Нет, не то, следующее, будьте так любезны… Вы сами не пробовали, они как, с кислинкой?

— Не пробовал, — грубит продавец, — с вас восемьдесят семь копеек.

…Рубль пятьдесят килограмм, семьдесят пять копеек — полкило, на весах пятьсот восемьдесят граммов… нет, как будто бы не обсчитал…

— Это мне, пожалуй, будет дороговато, молодой человек, уберите то, большое, положите поменьше, — приказывает Лидия Матвеевна и поворачивается к очереди:

— Восемьдесят семь копеек накануне пенсии — целый, знаете ли, капитал.

Это шутка, но очередь шуток не понимает, очередь уже раскалилась.

— Хватит задерживать. Берите ваши яблоки и освободите место, — пытается хамить та самая, в лохматой шапке, — вы сюда за яблоками пришли или беседы беседовать? Людям некогда, а она языком треплет, каждое яблоко разглядывает, будто жениха выбирает!

— Шестьдесят копеек. Устроит? — осознал продавец.

— Конечно, устроит! И большое вам спасибо, молодой человек, желаю всего самого наилучшего и крепких нервов — с такими покупателями не долго подорвать здоровье.

На хамку Лидия Матвеевна не смотрит, но та, конечно, поняла, чья кошка мясо съела, и помалкивает.

Дальше всё идёт как по маслу. На углу, в низке, удается купить полкилограмма хека. Это вам не судак, но вполне, между прочим, приличная рыба, если уметь приготовить. Хватит и на первое, и на второе.

В рыбном с утра пусто, продавщица там пожилая женщина из простых, но симпатичная, и Лидия Матвеевна сообщает ей, что, вот, завтра пенсия, придется весь день сидеть без воздуха, так что надо запасаться продуктами впрок, а что делать?