Старухи - [9]
– Слава Богу! – сказала матушка Евдокия и перекрестилась. – Куда ты делась? Разве можно так?
– А что такое?! – спокойно и даже чуть надменно поинтересовалась Ольга. – У вас что-нибудь случилось?
– Ничего не случилось, – ответила Историк Анна. – За тебя переживали. Куда пропала? Мало ли что!..
– Я имею право быть там, где хочу и тогда, когда хочу. И говорить, что хочу.
Старухи примолкли. Ольга-Ельцинистка уселась поудобнее на камень напротив скамейки, обвела всех суровым взглядом и заговорила:
– Я хочу сказать… – и замолчала.
– Говори уж! – приказала Ульяна.
– Я хочу сказать… главную правду о… Ельцине.
– Ё… твою мать… – злобно прошептала Хулиганка.
А матушка Евдокия слабеньким голоском сказала, обращаясь к Ольге:
– Может, не надо?
– Надо, моя дорогая! Вечно на скамейке не отсидишься. Вот потянут тебя на верёвке в Гулаг – там и посидишь с полным своим удовольствием!
Старухи и тут промолчали. А Ольге было ещё много чего сказать.
– В противниках у Ельцина ходили: Гайдар, Яковлев, Фёдоров с Руцким… Я вам говорила об этом… Моя правда именно в том, что в президентском кресле я не вижу никого, кроме Ельцина! Потому на выборах буду вычёркивать всех антимонархистов, и вас прошу делать то же самое.
– Хорошо, договорились! – сказала Ульяна. – Вычеркнем. Если до выборов доползем.
– А теперь давайте отдохнем немножко, – предложила Историк.
Ольгу возмутило предложение Анны:
– Отдохнуть им надо! А?! Вы все как змеи были пригреты на груди у Ельцина! И никакой от вас благодарности! Обидно за него! Как вы этого не понимаете?!
Историк со словами «я, пожалуй, пойду» поднялась со скамейки, но не успела и шага сделать, как в спину ей заверещала Ельцинистка:
– Бежишь?!
– Бегу, – твердо согласилась Анна.
– От правды бежишь?!
– От правды, от правды, – подтвердила Анна. – Так я побегу?
– Обидно за него! Обидно! Не обидно тебе?! Отвечай!
– Обидно… И я бегу от правды…
И Анна заковыляла вверх по тропинке.
Нинка-Хулиганка подскочила к Ельцинистке и прокричала ей в самое ухо:
– А за нас тебе, гадина, не обидно?!
– Вы все здесь сидящие – рабы, а рабов обидеть невозможно.
– А ты кто? – вступила в «беседу» Людмила-Гламурница. – Ты же вместе с нами сидишь?
– Да, сижу! Но мне страшно с вами! А я просто благодарный человек!
– Он же страну развалил! – выпалила Гламурница. – Мы с тобой – осколки её! Мелкие-премелкие!
– Она сама развалилась! Сама! На его месте я поступила бы точно так же!
– Никогда не мечтала о президентском кресле? – ехидно спросила Нинка.
– Провоцируешь?!
– Конечно, нет. Я серьёзно. В следующий раз, когда будут выборы, попробуй.
– Старая я очень, а то можно было бы попробовать… – задумчиво сказала Политик.
Видно, Ульяне стало жаль безумную старуху, и она, подойдя совсем близко к Ольге, сказала тихо и ласково:
– Ну, что ты мудишь? Не надо. Мудишь и мудишь… И всех замудила! А ты ведь такой хороший человек!
– Понимаешь, Ульяна, – доверительно, как другу, сказала Ольга, – Он систему раскачал, и потому я прощаю ему всё, что он сделал не так!
– А я не прощаю, – тихо сказала маленькая старушонка Бомжонок.
– Ты не в счёт, – едва повернувшись к Марии-Бомжонку, ответила Ельцинистка.
– Куда это годится, Ульяна?! – оскорбилась за подругу Анна.
– Он сделал то, чего не удалось сделать Власову! – закричала Ольга.
Старухи на несколько секунд замерли в ужасе, а потом, не сговариваясь, как по команде, все до одной встали и побрели к берегу. Не смеялись и не разговаривали.
Безумная старуха, продолжая что-то бормотать, осталась одна на своем камне.
Она смотрела вслед уходящим от неё «подругам» и вдруг неожиданно голосом обиженного ребёнка крикнула им вдогонку:
– Сестрицы, куда же вы?..
Елене Олеговне было невыносимо жалко и больную старуху, и её подруг, страдающих от овладевавших Ольгой приступов безумия. Она понимала, что старух не за что осуждать. Они делали всё, что могли: уговаривали, жалели, потакали, ругали, молчали… И что ей дался этот Ельцин?..
Старухи не пришли ни вечером, ни на следующее утро.
Елена Олеговна даже расстроилась… Она уже привыкла к ним.
От расстройства стала варить суп. Тем более, надо было что-то делать с мясом, которое лежало в морозильнике уже месяца два. М-да… Давно она ничего не варила… Не интересно ей готовить. Скучно… Не интеллектуально…
Пока варила суп, время от времени подходила к окошку и высматривала старух, которые уже прочно вошли в её жизнь и заняли там своё место.
Пришли или не пришли?
Пришли аж к вечеру! Все в сборе. И Ольга с ними. Молчаливая… Старухи смеялись! И… выпивали?!
Ульяна держала в руках бутылку, из которой что-то разливала по пластиковым стаканчикам.
– Мне совсем чуть-чуть, – предостерегла Матушка Евдокия. – Мне от вина плохо…
– Сегодня не будет! – успокоила Ульяна.
– Мне всегда плохо…
– А сегодня не будет. Мы сделали, как наш Профессор велела, – сказала Ульяна и ласково посмотрела на зачуханную старушонку-Бомжонка.
Во как! Оказывается, у этой старушонки есть своя кличка! Профессор! За какие такие заслуги?
– Маша! – как-то особенно уважительно и чуть ли не с поклоном обратилась к Профессору Ульяна, – объясни девочкам, почему от нашего вина им не станет плохо.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.