Старт в пекло - [35]

– Ты, Володя, лучше бы меня в помощники взял…

Воронин спокоен:

– А Славку ты обучать будешь? Не дело говоришь, Никола, не по-товарищески.

Поломку ликвидировали сообща.

И помнится утро. Митинг на току. Аплодисменты, когда он сказал:

– Дорогие мои земляки, пятьдесят процентов своей заслуги я отношу на ваш счет.

Потом, когда Воронин рассказывал мне свою биографию, мысль о взаимосвязи личных достижений с делами всего коллектива он развил еще глубже: «Я жил в окружении добрых людей. Они формировали меня».

Вот он, советский человек, во всей красе и доблести! Условия для расцвета его трудолюбия и разума создали наше время, коллективный характер труда. Коллективизм многократно умножает человеческие возможности, порождает чувство ответственности, чувство хозяина, заботы которого выходят далеко за пределы личного участка работы. Я читал ответ Воронина на поздравления космонавта Климука. Преданность Отчизне своей, стремление работать на благо ее звучат там с особой силой: «Мы гордимся, что ваши подвиги в космосе, а наши ударные хлеборобские на земле служат единой цели – укреплению могущества нашей великой Родины».

В бескрайнем океане космоса несет свою вахту подполковник Климук. Готовит к выходу в степные просторы свой мощный «Колос» механизатор Воронин. Внимательно следят за работой космического экипажа советские люди. Обаятельное лицо Петра Ильича смотрит с экранов телевизоров, первых полос газет.

Часто печатает пресса и портреты Воронина, подробно рассказывая о его работе. Совсем недавно читатели «Сельской жизни» обратили внимание на снимок, где Владимир Максимович запечатлен во время заключения договора о социалистическом соревновании с ростовским комбайнером Николаем Бочкаревым. Нынче Воронин будет возглавлять уже не один экипаж, а целое звено комбайнов. Это большой экзамен. И так же, как космонавт к полету, готовится он к нему постоянно и напряженно.

Сходятся, перекрещиваются пути космонавта и пахаря. Их кровно роднит земля.

Звезды над тополями

У Василия Николаевича Шарандина отношение к молодежи одно время было, что называется, не вполне определенным. Особенно, когда задумывался над нелегким вопросом: кому, если понадобиться, мог бы он со спокойной душой передать хозяйство? Вот разве что Володька Сергеев? Если бы, конечно, построже был, посерьезней. Все вечера – в Доме культуры… Студией руководит, стихи читает. Даже свои, говорят. Чувствителен… А в нашей буче – твердость нужна.

Однако пройдет некоторое время, и «слабая сторона» Сергеева – влечение к культуре – станет определяющим аргументом в пользу молодого специалиста при выдвижении его на пост заведующего колхозным комплексом крупно-рогатого скота. И этот аргумент приведет не кто иной, а председатель. «Кое-кто, – скажет он при этом, – видит в нашем крестьянском деле лишь работу, а Владимир Павлович – поэзию. Такие люди смогут многое».

Непросто и нелегко пришел к этому выводу Василий Николаевич, человек закалки старой, знавший только одного бога – дело. Тем более поучителен процесс ломки его мировоззрения, проходивший, как потом он признался, не без помощи все того же Дома культуры, к которому так тянулся Владимир Сергеев. Стоит ли говорить, что после таких откровений и меня потянуло туда.

Поразило прямо-таки множество культурно-массовых мероприятий, которые проводил и проводит этот сельский клуб, объединяющий и направляющий деятельность – ни много ни мало – 17 самодеятельных художественных коллективов, кружков, студий, ансамблей. А еще больше – содержание и качество работы, инициативность и неуемная энергия здешних культработников во главе с директором Дома культуры З.И. Халяпиной.

– Однажды, поняв, в общем-то довольно простую истину: естественность стремления человека к красоте и культуре и приняв это сердцем, мы не могли не повернуться лицом к истокам – к духовному опыту народа, творчеству его, – рассказывает Зинаида Ивановна. – Ведь вкус развивается не на посредственном, а на самом совершенном материале.

Чернава! «Родиной в подробностях простых» называл ее уроженец этих мест поэт Павел Шубин.

И сегодня живет здесь красота в народе, в старых, казалось бы, незатейливых песнях, обычаях, обрядах и ритуалах. Вон у чернавских кружевниц и по сей день хранятся резные, с замысловатым орнаментом коклюшки – кленовые палочки, что дарили им в юности суженые. В те годы на гулянье ходили здешние парни с кленовыми тросточками. И когда хотел кто-то из добрых молодцев познакомиться с девушкой, то дарил ей тросточку эту, предварительно сделав фигурную метку на ней. А если думал кавалер «проводить» красавицу с вечеринки, то разрисовывал трость наполовину. И уж совсем «законченное послание» – украшенную полностью узорами кленовую палочку передавал ухажер своей девушке, замышляя сватов прислать.

Какой деликатный и красивый «язык любви»! Не правда ли? А чер-навская матаня, где каждый прихлоп и притоп, выход или коленце – не просто танцевальный прием, а трепетное выражение нежного и сокровенного, свидетельство внутренней культуры и красоты человека? Как так случилось, что молодежь стала забывать все это? И кто это узрел в своеобычности народного танца и песни не высокую и гордую душу, а банальное тривиальное чувство? Э-э-э, так далеко можно зайти. Не зря ведь сказано: когда соловьи замолкают, начинают сверчки стрекотать.