Старшая школа Гакко. Книга 9 - [29]

Понятно, что трудно ехать на чужбину, кое-какие знакомые-подруги опять же есть. Близких отношений с такой работой, конечно, и в помине нет, но все же… Но это никак не может перевешивать перспективы единственной наследницы боярского рода. Что же тогда камнем висит на шее и не дает спокойно принять лестное предложение властной бабки? Обида за мать? ТО быльем поросло, да и Григорий если не врал, все пояснил, другого выхода тогда не было.

Сатико привыкла анализировать свои эмоции и добираться до самой сути. Так ее учили в Корпусе. Девушка как советовали преподаватели стала просто перебирать в уме лица, события и неожиданно поняла. Гэндзи Танака! Этот мальчишка, который не подходил ей ни по возврату, ни по интересам… Что может быть общего у латницы, закончившей Академию, и юнца, только что поступившего в Старшую школу? Но за всю жизнь девушка не разу не испытывала никаких чувств к мужчинам. Честно сказать она уже думала, что холодна. Тем более слава ее предков, властителей Севера.

А тут надо признаться себе при встрече с ним замирало сердце, а низ живота приятно тяжелел. Вначале это вызывало непонимание и даже агрессию. Но мимолетные свидания с ним ставили все на свои места. Несмотря ни на что Сатико иррационально хотела, чтобы он стал ее первым и последним мужчиной. От этой мысли скручивало от незнакомого желания ноги, а ладошка непроизвольно тянулась вниз.

Впервые за два с половиной десятка лет девушку посетила чувственность. Мечтая, чтобы это были его нежные, но сильные руки Сатико провела ладонью по отвердевшим соскам, одновременно запустила несколько пальцев вниз, туда, где уже все пылало от желания. Волны возбуждения омывали тело пульсирующими накатами, а порхающие касания пальцами ее нежной девочки сводили с ума.

— Ай… ммм… оххх… Гэндзииии… милый, как приятно… Ааааа! — судороги первого в жизни оргазма сотрясли тело Сатико. Черт, она финишировала без мужчины, только представляя его образ. А что будет если он придет ее навестить? Сатико испугалась самой себя и первого проявления чувственности.

Нет! Этого нельзя допустить. После ухода Григория Холода девушка настояла на том, чтобы врачи размотали бесполезные в общем-то бинты. Они ничего не лечили, а лишь прятали ужасные последствия «юлгуна». Ее милое кукольное личико, белая кожа которой завидовали восточные красавицы, прячущиеся под зонтами и тоннами пудры, носик, немного задранный вверх всего этого теперь не видно.

Любой, кто посмотрит на Сатико увидит только желваки красных узловатых шрамов, частой сеткой покрывающих лицо, шею и грудь. Это просто ужасно! От былой красоты ничего не осталось и если раньше все мужчины вокруг заглядывались на необычную и определенно красивую гайдзинку, то теперь они станут отворачиваться или еще хуже будут стараться ее пожалеть!

Ну и пусть! Мне ли думать об этом? Воину, офицеру Корпуса и будущему мэйдзину? Леди Мотонари прожила без этого пол жизни и кем стала! Хмм… не самый удачный пример. Надо ехать, там на Севере отточат мое мастерство, а неспокойная жизнь и многочисленные недруги Морозовых обеспечат много практики! По-настоящему боевой практики, да и судьба явно сведет с теми, кто стал причиной ее уродства. Салтыковы дорого заплатят за свое коварство!

Сатико чувствовала себя полностью здоровой, а поэтому решила больше не отлеживаться в военном госпитале. Чего попусту занимать койку? Собираться ей особо не нужно, последние годы девушка жила на государственном обеспечении. Жилье — казарма или комната на охраняемом объекте, одежда — доспехи латника и несколько комплектов повседневной формы, немного личных бытовых мелочей, вмещающихся в рюкзак, вот и все.

Отец держал в одном из поместий комнату для нее, но она давно превратилась в склад детских игрушек, студенческой одежды и всего прочего, что покупалось в редкие дни увольнительных, а потом закидывалось туда целой сумкой. Но приходил черед новой миссии и о гражданских вещах можно забыть на месяц, год… Так что с собой можно взять лишь несколько дорогих сердцу вещей, напоминающих о матери и, собственно, все.

Но надо перед отъездом уладить несколько обязательных дел. Во-первых, поговорить с отцом, он все же заболотился о ней все это время. Во-вторых, уволиться из корпуса, тут без вариантов, иначе ее действия могут быть расценены как самоволка, а это государственное преступление высшей категории. В-третьих, надо попрощаться с леди Мотонари, принцессой Тэймэй и парочкой тренеров из имперского додзе. Подруг и приятелей можно позже оповестить по телефону, они привыкли, что Сатико может надолго исчезнуть из поля зрения, служба!

Однако помня предупреждение Григория девушка не стала пороть горячку и подставляться. Ходить по городу в одиночку теперь опасно, она понимала это лучше многих других. Все-таки работала телохранителем. Поэтому, как только приняла решение уехать в далекую Россию, то вызвала к себе людей Григория Холода. Отныне ее безопасность на людях Морозовых, надо привыкать, имперские латы больше ей не защита.

Бригада матерых воинов прибыла мгновенно, хотя вернее не так, как оказалось они дружили на подступах к госпиталю латников. Близко от греха подальше не подходили, но засели в машинах в паре кварталах. Первым делом Сатико отправилась в канцелярию Корпуса и написала прошение об отставке по семейным обстоятельствам. Шла как есть, с лицом, покрытым шрамами, чего там надумали себе кадровики непонятно, но вместо обычного ворчания сочувственно посмотрели и обещали похлопотать.