Старшая сестра, Младшая сестра, Красная сестра. Три женщины в сердце Китая ХХ века - [95]

После того как Мао Цзэдун пробыл в Чунцине почти месяц, Чан Кайши, не в силах больше выносить его присутствие, увез Мэйлин в Сичан – отдаленный уезд провинции Сычуань у восточной оконечности Гималаев. Это место он присмотрел заранее и планировал сделать Сичан столицей в том случае, если Чунцин придется сдать японцам. В Сичане построили несколько домов и приготовили аэродром – узкую полосу ровной земли на высоте почти в две тысячи метров над уровнем моря.

Внезапный отъезд Чан Кайши поверг Мао Цзэдуна в панику. Мао заподозрил, что его хотят убить, и отправил Чжоу Эньлая в советское посольство с просьбой разрешить ему остаться на территории дипмиссии. Однако ему отказали, и Мао страшно разозлился. Советники Чан Кайши действительно подталкивали генералиссимуса к убийству Мао Цзэдуна, но Чан Кайши не пошел на этот шаг, боясь лишиться помощи американцев.

Чан Кайши и Мэйлин провели в Сичане неделю. Это был уголок первозданной природы. Частые землетрясения разорвали окружавшие Сичан горные цепи, придав стенам каньонов вид гигантских оскаленных клыков, в обрамлении которых лежало озеро, гладкое, словно зеркало. Супруги катались на лодке под высоким и чистым небом, наслаждаясь солнечным светом, вдыхая прохладный свежий воздух, так разительно отличавшийся от влажной и удушливой атмосферы Чунцина. За эти семь дней Чан Кайши позволил себе полностью расслабиться, даже перестал бриться, что было ему совершенно несвойственно[523]. После возвращения в Чунцин 10 октября Чан Кайши подписал соглашение с Мао Цзэдуном. Но ни тот, ни другой не собирались выполнять условия этого договора, и оба ускорили подготовку к полномасштабной войне.

Вернувшись в Яньань 11 октября, Мао Цзэдун сразу же начал отдавать боевые приказы. Его армия уступала по численности войскам Чан Кайши, кроме того, она не участвовала в боях против японцев. Весь опыт красных исчерпывался конфликтами с относительно слабыми региональными силами националистов. Теперь армии Мао Цзэдуна предстояло столкновение с частями Чан Кайши, которые были подготовлены американскими инструкторами и воевали с японцами. Очень скоро Мао Цзэдун, к своему большому разочарованию, обнаружил, что армия не оправдывает его ожиданий, а Сталин, судя по всему, оставляет за собой свободу выбора. После серии поражений в конце ноября 1945 года Мао Цзэдун пережил нервный срыв и серьезно заболел[524].

Пока Мао Цзэдун хворал, Чан Кайши объезжал страну как триумфатор. В крупные города – Пекин, Шанхай, Нанкин – он, по словам очевидцев, вступал «как Юлий Цезарь в Рим». Генералиссимуса приветствовали многотысячные толпы, превознося его как человека, который выиграл войну против Японии. Атмосфера кружила голову генералиссимусу, он упивался своей славой, соглашаясь с почитателями, что именно он разгромил японцев. Приняв горделивую позу и величественно помахивая рукой, Чан Кайши производил впечатление «безгрешного божества», вспоминал его личный пилот. Хорошо осведомленные лица понимали, что генералиссимус серьезно заблуждается. Но никто не взял на себя смелость сказать ему об этом прямо[525].

Пребывая в состоянии эйфории, Чан Кайши решил побаловать себя новым самолетом – это был ультрасовременный C-54. Такой же самолет был зафрахтован в 1944 году, чтобы доставить Мэйлин и Айлин в Рио-де-Жанейро. Этим чудом техники восхищались все, кто его видел. Теперь Чан Кайши заказал такой самолет для себя, несмотря на то что его личный самолет C-47, подарок президента США Трумэна, прослужил ему меньше года. Новый транспорт, названный «Китай – Америка», оснащали, учитывая вкусы Чан Кайши и его жены. Министерство финансов очень неохотно оплатило покупку самолета, стоимость которого составила почти два миллиона долларов[526]. Все, кому подобная расточительность показалась неприемлемой в условиях охватившего страну кризиса, оставили свое мнение при себе.

Словно уловив намек со стороны своего лидера, чиновники-гоминьдановцы, направленные в освобожденные от японских оккупантов большие и малые города, перестали отказывать себе в удовольствиях. Годами они ограничивали свои аппетиты, теперь же бессовестно присваивали чужие дома, машины и другие ценности. Любого человека могли объявить «коллаборационистом», а его имущество конфисковать, если эта собственность приглянулась кому-нибудь из националистов. Считая себя победителями, представители официальных властей зачастую относились к местным жителям с нескрываемым пренебрежением и называли их «рабами, у которых нет отечества» – только потому, что какое-то время эти люди жили в условиях японской оккупации. Жители обширных территорий Китая, еще недавно встречавшие националистов как «освободителей», теперь проклинали их и называли «грабителями» и «саранчой». За предельно короткий срок энтузиазм и восхищение режимом Чан Кайши и самим генералиссимусом сменились сильнейшим отвращением. «Драма победы» – так влиятельная «Та Кун Пао» описывала возвращение территорий[527]. На пике славы Чан Кайши удерживался совсем недолго; вскоре началось его стремительное падение.

В самом начале войны Чан Кайши действовал более успешно, чем Мао Цзэдун. На протяжении года армия генералиссимуса одерживала победы почти по всем фронтам. Решающим театром военных действий стала Маньчжурия: захватив ее, коммунисты смогли бы получать военную помощь от Советского Союза. В июне 1946 года войска Чан Кайши были готовы выбить оттуда красных, но генералиссимус совершил роковую ошибку. Он отдал приказ о прекращении огня на четыре месяца. Генералиссимус сделал это под давлением со стороны генерала Джорджа Маршалла, который прибыл в Китай с целью остановить гражданскую войну. Это позволило армии Мао Цзэдуна создать внушительный плацдарм на территории, граничившей с Советским Союзом, Северной Кореей и Внешней Монголией