Старшая сестра, Младшая сестра, Красная сестра. Три женщины в сердце Китая ХХ века - [112]
Главными бенефициарами завещания Цинлин стали Иоланда и Юнцзе. Цинлин оставила им в наследство, как родным дочерям, мебель, картины, одежду, ювелирные украшения и огромные по тем временам денежные суммы: Иоланде – пять тысяч юаней, а Юнцзе – десять тысяч. Девушкам прямо заявили, что они не получат ничего, кроме денег и нескольких предметов одежды на память[637].
Несмотря на то что последнюю волю Цинлин в целом проигнорировали, она умерла спокойной. Ее мысли не расходились с ее верой. Преданный медицинский и домашний персонал обеспечивал ей достойный уход. И самое главное – она все-таки стала матерью.
Глава 21. На Тайване
Последние тридцать лет Цинлин и ее сестры прожили совершенно по-разному. В 1949 году к власти в Китае пришли коммунисты, и Красная сестра стала заместителем Мао Цзэдуна. Айлин и Мэйлин вместе с остальными родственниками и сторонниками режима Чан Кайши покинули материковую часть Китая. Чан Кайши обосновался на Тайване, куда в 1950 году приехала из Америки и Мэйлин.
Прилетев на Тайвань, Младшая сестра сразу же развернула бурную деятельность с целью поднять боевой дух националистов, перебазировавшихся на остров. Мэйлин ездила по всему острову, навещала раненых и больных, подбадривала солдат. Она возглавила работу по строительству жилья для вновь прибывших и основала Женскую антикоммунистическую лигу, чтобы осуществлять надзор за производством предметов одежды для военных и их семей. Этому занятию она уделяла особое внимание, лично проверяя, что одежда сшита качественно.
Мэйлин спрашивала себя: «Почему победили коммунисты? В чем моя ошибка? Могла ли я сделать больше?» Наконец она пришла к выводу: «Я не трудилась непосредственно для Бога, под руководством Бога и вместе с Богом»[638]. Она создала молитвенную группу, в которую вначале вошли шестеро набожных христиан. Мэйлин верила, что рано или поздно вся страна будет молиться вместе и это поможет разрешить все трудности.
Двадцатого пятого июня 1950 года войска северокорейской армии под командованием Ким Ир Сена вторглись в Южную Корею. Разгорелась Корейская война. Сталин и Мао Цзэдун поддержали Северную Корею. Через два дня президент США Трумэн отказался от политики «невмешательства» в отношении Тайваня и взял на себя обязательства по защите острова, определив тем самым его будущее. На остров начала поступать американская помощь, кризис режима Чан Кайши был преодолен. Мэйлин возликовала. Несмотря на то что погода на острове была «ужасная, страшно жаркая и сырая» и Мэйлин вновь мучили проблемы с кожей («от жары и влажности на меня напала потница»), она не теряла оптимизма: «Меня переполняют идеи новых проектов и расширения фронта работ», «Я верю, что еще до конца года [1951] мы вернемся на материк»[639].
На волне этого душевного подъема Мэйлин начала учиться китайской живописи. В свои пятьдесят (принято считать, что в этом возрасте учиться уже поздно) она обнаружила, что работа с тушью и кистью дается ей на удивление легко: «Рисование не представляет для меня никакого труда». Она влюбилась в свое новое хобби. «Живопись – самое всепоглощающее занятие, какое я только узнала за свою жизнь. Когда я работаю с тушью и кистью, я забываю обо всем и хочу посвящать все свое время только рисованию и ничему другому». Спустя пять месяцев Мэйлин похвасталась Эмме: «Все художники и знатоки китайской живописи говорят, что у меня есть задатки великой художницы. Кое-кто находит, что даже величайшей из ныне живущих». Принимая их комплименты за чистую монету, Мэйлин продолжала: «Очевидно, мои картины уникальны… Лично я считаю правдой то, что говорят мне китайские специалисты»[640].
Мэйлин отправила фотографии своих картин Айлин в Нью-Йорк, чтобы узнать мнение зарубежных экспертов. Их оценка обнадеживала, но была не столь восторженной. Три эксперта согласились с тем, что у художницы «явные способности», но сами картины показались им «копиями других произведений», и они порекомендовали «художнику найти более оригинальный стиль».
Мэйлин мирно творила в своей художественной студии и молилась вместе с единоверцами, а в это время Тайвань накрыл «белый террор». Чан Кайши, его побежденная армия и правительство, а также их семьи, всего около двух миллионов человек, прибыли туда, где их никто не ждал. Двумя годами раньше, когда националисты заняли остров после отступления японцев, здесь разразилась настоящая бойня. Поначалу местное население приветствовало возвращение китайского правления, но энтузиазм быстро сменился протестом. Тайваньцы, как и жители материковой части Китая, отвернулись от режима Чан Кайши. Коррупция, некомпетентное управление (особенно по сравнению с высокой эффективностью японского) и нескрываемое презрение к местным жителям – эти и другие беды, которыми сопровождался захват власти националистами, привели к мятежу, вспыхнувшему 28 февраля 1947 года. Мятеж был жестоко подавлен военными, погибли тысячи человек.
Проблемы Чан Кайши не ограничивались конфликтами с местным населением. У генералиссимуса возникли подозрения, что в ряды его сторонников проникло множество агентов красных, которым предстояло сыграть роль троянского коня. Чтобы обезопасить свое убежище, Чан Кайши до конца своей жизни ввел на острове военное положение, его сын Цзинго возглавил силовые структуры. Эта тайная полиция имела полную свободу действий. Любого человека могли арестовать и даже казнить как шпиона красных – реального или мнимого. Люди жили в страхе.
