Старшая сестра, Младшая сестра, Красная сестра. Три женщины в сердце Китая ХХ века - [101]

Мао Цзэдун направил в Шанхай жену Чжоу Эньлая, давно и хорошо знавшую Цинлин, чтобы она лично передала его просьбу. В таком случае отвечать отказом было бестактно, и Цинлин приняла приглашение[561]. Тем временем сам Чжоу Эньлай занимался организационными вопросами, касавшимися приезда Цинлин, проявляя характерное для него внимание к деталям. Он осмотрел дом, который приготовили для Цинлин, и сообщил ей, что новая резиденция просторнее ее домов в Чунцине и Шанхае и что в здании два этажа – редкость для Пекина с его преимущественно одноэтажной застройкой. Премьер-министр добавил, что отделка интерьера выполняется под надзором друзей Цинлин, и даже предложил ей привезти с собой кухарку. Цинлин высказала ряд пожеланий, и все они были учтены. Старого слугу Сунь Ятсена, который был под арестом, отпустили. Дом любимого (но аполитичного) брата Цинлин Т. А. конфисковали, как и всю остальную собственность ее семьи, и передали ей на ответственное хранение.

В конце августа 1949 года Цинлин выехала в Пекин. Путь до столицы занял два дня, и все это время Цинлин не отрываясь смотрела в окно на меняющиеся пейзажи, поля, деревни и города. Поезд шел с юга на север, а Цинлин думала о том, «как нашей родине стать процветающей. У нас есть все условия… У нас богатые ресурсы… нет тех высот, которых мы не могли бы достичь…»[562].

Мао Цзэдун прибыл на вокзал встречать Цинлин. Подражая советским церемониям, дети преподнесли ей цветы. В свои пятьдесят шесть лет Красная сестра стала заместителем председателя народного правительства. Когда в октябре 1949 года Мао Цзэдун провозгласил Китай народной республикой, Цинлин вместе с ним вышла на площадь Тяньаньмэнь. Пока ее сестры жили в изгнании, в ее судьбе наступил кульминационный период.

Цинлин вела весьма комфортную жизнь. В распоряжении Красной сестры находились великолепные дома в Пекине и Шанхае. Шанхайский дом конфисковали у известного банкира, это был особняк в европейском стиле с большой ухоженной лужайкой, обсаженной по краям деревьями и экзотическими цветами. Каждая новая пекинская резиденция Цинлин была величественнее предыдущей. Последняя, роскошная, как дворец, ранее принадлежала маньчжурскому принцу, в этом доме родился Пу И – последний император Китая. Одной из достопримечательностей этого царственного дома было кривое 140-летнее гранатовое дерево, которое все еще плодоносило. Поскольку покойного мужа Цинлин изображали самоотверженным лидером великой революции, свергнувшей императорскую семью, многочисленные скептики и идеалисты углядели в переезде Цинлин в этот дворец иронию судьбы. Испытывая чувство неловкости, Цинлин начала извиняться перед друзьями: «Я в самом деле удостаиваюсь королевского отношения, но не рада этому, потому что другие, гораздо более достойные [курсив Цинлин], живут в простых маленьких домах»[563]. И все-таки ее особняки имели полный штат прислуги, которая к тому же обращалась к Цинлин в докоммунистическом духе – тайтай (госпожа).

Фактически Цинлин не была членом КПК. В 1930-е годы ее внесли в списки членов Коминтерна, деятельность которого курировала Москва, но затем Москва решила, что Цинлин лучше оставаться вне организации. В 1943 году Коминтерн распустили, и Красная сестра стала воспринимать КПК как свою «организацию», несмотря на то что формально не числилась в ее рядах. В коммунистическом Китае Цинлин не участвовала и в определении политического курса страны, что полностью ее устраивало. Не имея никаких политических амбиций и прекрасно понимая, на что она способна, Цинлин была вполне довольна тем, что руководила собственной небольшой организацией – Фондом общественного благосостояния Китая. Штаб-квартира этой организации размещалась тогда в старом доме семьи Сун, который Цинлин передала в дар коммунистам вместе со всей семейной собственностью[564]. В ведении Фонда находилась больница для женщин и детей, детский сад и детский театр, а еще «дворец молодежи». Однако организация прекратила выполнять свою основную функцию – оказывать помощь голодающим, – поскольку официально в коммунистическом Китае голода не было. Когда радиостанция «Голос Америки» сообщила, что Цинлин помогала голодающим, Красная сестра сразу же написала Чжоу Эньлаю и предложила публично опровергнуть эту «бесстыдную ложь»[565].

Цинлин издавала журнал на английском языке «Китай на стройке»[566], причем партийная цензура тщательно изучала каждый номер. Партия внедряла в ряды Фонда общественного благосостояния Китая новых сотрудников и тщательно следила за старыми. Некоторые близкие друзья Цинлин сочли эти перемены оскорбительными и ушли из ее организации. Но Цинлин приняла правила игры: она умела быстро приспосабливаться.

Одним из нововведений стало постоянное присутствие телохранителей – это были коммунисты, в прошлом воевавшие против националистов. Многие из них происходили из бедных крестьянских семей, и образ жизни Цинлин вызывал у них осуждение. Они напрямую высказывали ей свое недовольство, чего никогда не позволяли себе слуги в прежние времена. Особое внимание коммунисты уделяли «равенству» в отношениях между руководством и подчиненными, считая такое равноправие важнейшим признаком «демократического» общества. Однажды в 1951 году Цинлин побывала на приеме в посольстве ГДР. После приема некоторые из ее телохранителей раскритиковали длинные платья на дамах, которые присутствовали на мероприятии, обвинив правящие круги в расточительности: «Столько хорошего шелка и других тканей пропадает зря!» Цинлин долго объясняла этим людям, какое значение мода и украшения имеют для человека, но так и не поняла, дошел ли до них смысл ее слов