Старшая подруга - [39]

Приехала «Скорая». Женьку оттеснили в сторону. Врач склонился над распростертым на земле телом. Долго слушал Кешин пульс, подносил к губам зеркальце. Затем печально покачал головой.

– Он умер. Очевидно, от удара оторвался тромб.

– Как – умер? КАК – УМЕР? – Женька не узнала своего голоса. Это был какой-то пронзительный визг. Она вырвалась из рук державших ее мужчин и кинулась к врачу. Схватила его за грудки, начала трясти.

– Как – умер? Как он мог умереть?? Он же был сильный и совершенно здоровый!!! Вы просто не хотите ему помочь! Вас посадят! Вот увидите! Я подам в суд, вас точно посадят!!

Врач молчал, устало и грустно глядя на нее. Подоспел полицейский, крепко взял Женьку за плечо, отвел в сторону. Ее усадили в машину, дали понюхать нашатырь, накапали валерьянки. Все это время она рвалась к Кеше, она видела, как его положили на носилки, накрыли черным и унесли в машину. Однако она не могла поверить в то, что он мертв. Не может такого быть! Его всего пару раз ударили. Пацаны в их дворе дрались ежедневно, приезжали менты, разнимали их, они уползали в крови, выплевывая выбитые зубы. Но никто не умирал!

Женьку привезли в отделение. Какой-то лысый дядька долго допытывался, кем она приходится Кеше.

– Жена я его, – наконец выдавила Женька.

– А в паспорте у погибшего написано, что он женат на Марии Сотниковой. Вас как зовут?

– Женя. Евгения Золотова.

– Вот именно. – Лысый укоризненно покачал головой. – Так кто вы потерпевшему?

– Любовница. – Женьке захотелось вцепиться в его круглое, как блин, лицо.

– Вот из-за таких, как вы, гибнут хорошие люди, – назидательно произнес лысый.

Не успел он закончить фразу, как дверь распахнулась и в кабинет влетела женщина лет тридцати. Пальто у нее было нараспашку, взгляд полубезумный и иступленный. Ничего не говоря, она с ходу бросилась к Женьке.

– Ты! Тварь! Ненавижу! Гадина! Сволочь!!! – Она отчаянно разрыдалась.

– Женщина, тихо, успокойтесь. Присядьте вот сюда. – Лысый бросился к ней, с трудом отодрал от Женьки, насильно усадил на стул.

Налил воды в стакан. Она пила, стуча зубами о стекло.

– Ненавижу! Чтоб ты сдохла, потаскуха! Все из-за тебя! Ребенок сиротой остался! Чтоб ты сдохла!

Женька, находясь в шоке, не сразу поняла, что это жена Кеши. Она никогда не видела ее прежде. Довольно красивая, молодая, стройная, высокая. Кеша говорил, что они не сошлись характерами. Что жене плевать на него, лишь бы у сына был отец.

А Женьке было плевать на нее. На все плевать. Что с того, что ее обзывают шлюхой, если нет больше Кеши? Ее Кеши, лучшего, самого доброго человека на свете. Зачем вообще теперь жить?

Лысый переключил свое внимание на Сотникову, а Женьку отпустил. Заставил подписать протокол, пробурчал еще что-то на тему морали и нравственности и вывел за дверь. Больше никто ею не интересовался. Она не помнила, как вышла из отделения, села в автобус и доехала до дома. Позвонила в Еленину дверь…

– Я, наверное, умру вслед за Кешей, – спокойно сказала Женька, закончив рассказ.

– С ума сошла? – Елена помогла ей подняться с пола, отвела в ванную, умыла.

Потом переодела в свою одежду, уложила в постель, налила чаю с малиновым вареньем.

– Как теперь жить? – спросила ее Женька.

– Так и жить, – ответила Елена, кормя ее вареньем с ложечки. – В конце концов, Кеша тебе не муж. И детей у вас нет. Этой Марии Сотниковой гораздо хуже, чем тебе.

– Не говори так. Она не любила его, как я.

– Откуда ты знаешь?

– Он так сказал.

– Мало ли, что он сказал. Мужиков слушать – лапшу на ушах держать. Видишь, как оно оказалось.

– Как оказалось? – Женька оттолкнула ложку и уставилась воспаленными глазами на Елену.

Та замялась, не зная, что сказать. Ведь не скажешь же, что Кеша оказался не надежной скалой, а слабаком, дал дуба от обычной драки.

– Ладно, прости, – мягко проговорила Елена. – Время лечит. Все пройдет, забудется. Ты еще совсем юная, встретишь другого.

– Мне никто, кроме Кеши, не нужен.

– Это ты сейчас так говоришь. А через месяц все будет по-другому. Или через год.

– Не будет по-другому, – твердо произнесла Женька.

Елена подмешала ей в чай снотворный порошок, и она вскоре уснула. Елена сидела рядом с диваном на стуле, смотрела на прекрасное и скорбное Женькино лицо, и ей было невероятно стыдно, как будто она своей завистью накликала на них с Кешей беду.

Последующие две недели она не отходила от подруги ни на шаг. Женька жила у нее в квартире, Елена провожала ее на работу, вечером встречала. Кормила вкусными ужинами, искала для нее по телику самые интересные фильмы. Иногда просто сидела рядом и держала за руку.

Постепенно Женька немного оттаяла, взгляд из дикого и безумного стал просто убитым и потухшим. Она двигалась как тень. И так худенькая от природы, она похудела еще больше, щеки ее ввалились, глаза казались огромными и больными.

Кешу давно похоронили, на похороны Женьку не пустили, выгнали прямо из морга, куда они с Еленой приехали, надеясь проводить его в последний путь. Елена узнала, где Кешина могила, привезла Женьку на кладбище. Они вместе поплакали, оставили цветы – шесть красных гвоздик. Постояли немножко, воровато озираясь – не идет ли Кешина семья. Да и уехали восвояси.