Старшая Эдда. Песни о богах в пересказе Ильи Бояшова - [18]

— Что же дальше? — спросил Седобородый ведьму-пророчицу.

Ответила Вёльва Отцу Богов:

— С тебя довольно, Высокий. Пора мне в могилу. А тебе пора уезжать.

II РЕЧИ ВЫСОКОГО

Один, именуемый людьми и другими богами Высоким, а также носящий имена Всеотец, Отец Всех Павших, Бог Всех Повешенных, Бог Богов, Бог Ноши, Создатель Рун, Хитрый, Мудрый, Уверенный, Коварный, Многоликий, Воинственный и множество других славных имён, приехав из страны мёртвых, привязал Слейпнира к одной из ветвей Иггдрасиля, ибо только вселенский ясень мог удержать на привязи буйного жеребца, а затем, собрав эйнхериев и богов, сел на свой трон в Вальхалле.

Улеглись волки Гери и Фреки возле ног Всеотца, а вороны Хугин и Мунин опустились к нему на плечи. Трещал огонь в очагах, блестели мечи, и было светло как днём. Столы ломились от блюд с кусками мяса волшебного вепря, и готов был утолить жажду асов и воинов божественный мёд Хейдрун.

Когда гости и жители палат вдоволь напились и наелись, когда вдоволь намахались мечами, когда все споры затихли и все хвастливые речи иссякли сами собой, то сидящие за столами боги и воины обратили взоры к Всеотцу, приготовившись слушать.

Опёрся Отец Всех Павших на копьё Гунгнир и вот что сказал:

— Прежде чем зайдёте к кому-нибудь в дом, осмотрите входы и выходы, ибо как знать, не будет ли в том доме недругов.

Молчали асы и эйнхерии, внимая Богу Богов. Он же поведал им про то, как должны вести себя и хозяева дома, в который заглянет продрогший гость:

— Одно лишь помнить им надо: тому, кто утомлён дорогой, дорог огонь. Первым делом путник спешит у огня отогреться. Тот, чьи колени замёрзли, нуждается и в еде, и в одежде. Нужна усталому гостю вода — чтобы вдосталь напиться. Пусть хозяева всё это ему приготовят и речь свою поведут учтиво.

Внимательно слушали боги и воины, а Всеотец продолжал:

— Тому, кто далеко ушёл от родных краев, ум надобен прежде всего. Насмешливо встретят глупца, усевшегося среди умных. Но и ум свой не стоит выпячивать, и бахвалиться знанием. Мудрее скрывать их и не предъявлять без нужды — если умный молчит, ничто не грозит ему.

Никто из сидящих Одину не возразил. Вняли обитатели Асгарда и следующим словам многоликого бога:

— Осторожный путник, в чужой дом вошедший, будет бдителен. Он зорко смотрит и знает: трудно найти у других добрый совет — чаще, напротив, станут склонять к недоброму. Вот почему ничего нет важнее в дороге, чем житейская мудрость. Она ценнее всех сокровищ на свете, она — золото бедных.

Согласно кивнули в ответ эйнхерии и боги. И тогда сказал Всеотец тем, кто затих за его столами:

— От пива не так много пользы, как полагают иные. Чем больше пива в тебе, тем становится разум скуднее. Доброе в пиве лишь то, что от него быстро проходит похмелье.

Обратился затем он к эйнхериям:

— В битве не помешают ни осторожность, ни смелость. Каждый должен быть весел и бодр вплоть до самого часа кончины. Только глупец избегает сражений, надеясь смерть обмануть, но и к трусу старость в дверь постучится — от неё никому не спрятаться.

Помолчав, Высокий промолвил:

— Ещё о глупце расскажу. Может сидеть он хоть целые сутки за столом мудрецов, словно воды в рот набрав, но стоит только ему сделать глоток вина, то сразу покажет, что собой представляет.

Воины и асы слушали с почтением. Посоветовал им Всеотец:

— Меру свою знайте в питье и ведите разговор лишь о деле. Ничего о вас не скажут дурного, если покинете вовремя пир и пораньше уляжетесь спать.

Дал он наставление и тем, кто без удержу балует чрево:

— Жадный набивает брюхо всем, что попадётся под руку, изнуряя себя пресыщением. Смеются над ним мудрецы, ибо нет ничего глупее, чем без конца ублажать утробу. Знают овцы, когда покинуть им пастбище, но тот, кто в уме не силён, с мерой такой, увы, не знаком.

Добавил Высокий:

— Вновь поведаю о глупцах! Иной имеет скверный нрав, но других порицает: в пору ему на себя посмотреть и осознать свой изъян. Бывает и так: ночью не спится глупцу — ворочаясь, всё никак не решит, что ему делать и как что сказать. Но вот настало утро — он глаз не сомкнул, — и где же усталому правильно дело решить? И ещё: глупец видит приязнь в улыбках, не понимая, что над ним насмехаются. Замечает улыбку другого — и, глядишь, успокоился. А коснись дело тяжбы, удивляется, что нет у него друзей. Кроме того, дурака отличает нежеланье молчать: не распознать в человеке невежду, если рот у него на замке. Но увы! Никогда невежда не видит того, что болтлив сверх меры.

Затем молвил Высокий о мудрецах:

— Мудр тот, кто прежде у других разузнает, кто они есть. Для этого разумно их расспросит. Не смогут люди скрыть, что с ними было, — расскажут: только внимательно слушайте. Иной нередко заводит лишние речи — мудрый же знает: быстрый язык, если его не сдержать, часто приводит к беде. Также мудрец не бросает на приглашённых насмешливых взглядов и лишних вопросов не задаёт, зная: не спросишь глупца — тот и будет мирно сидеть, думая, что обладает умом.

Затем поведал Всеотец притихшим эйнхериям и асам об умении вести себя на пирах:

— Тем доволен бывает глумливый, что, обидев хозяев, ухитрился удрать. Не догадывается, что нажил себе врагов. Кроме того, часто люди друзьями слывут лишь до первого кубка, а там глядишь — как петухи подрались.