Старовский раскоп - [10]

Только в Андрее, человеке по натуре скорее импульсивном, чем напористом, упрямству пробудиться было сложно. Нужно было доходить до края и даже чуток дальше. А сейчас, когда пригрелся, когда перестали болеть ссадины и порезы — просто забыл, зачем и куда шёл. Края не заметил. Сколько провел в снегу, не знал и знать не хотел… Утром на реке… вот, пожалуй, единственное хорошее в этом Заречце, прости, Господи, так это река… Утром, когда жара еще не поднялась, когда город спит, когда далеко-далеко кричат ранние петухи, а туман стелется по речной пойме — хорошо. Клубится и течет длинным молочным потоком… Встань и иди!… да, вот река… Встань и иди, если хочешь еще хоть раз реку увидеть! Твою ж… дивизию!..

Вздрогнул как от удара и как-то разом очнулся. Почудилось — отец тормошит. С трудом сел, огляделся. Переохлаждение, конечно. Вот уже галлюцинации полезли. Заторможенно подумал, что слишком уж яркие галлюцинации — и река, и отец над ухом, и… совсем уж фантастическое зрелище — пантер на снегу когда-нибудь видели?

Поднялся на ноги, шатаясь, как пьяный. Бегущая навстречу угольно черная пантера действительно смотрелась фантасмагорично в слабом лунном свечении. Зло ощерилась и свернула глазищами, совсем как в передаче про животных. А потом прыгнула.

И тут же понял, что не галлюцинация. Тяжелые лапы, ощетиненные когтями, упали на грудь, вталкивая в снег. Столь неожиданно случилось, что и вскрикнуть не успел. Острые зубы клацнули в сантиметрах от лица, обдало теплым и прелым дыханием. Пантера в Сибири… Реки не увидеть. Пантера… Шевельнулось в памяти поверх недоумения — пантера! Рефлекс сработал раньше понимания — отец натаскивал хорошо.

— Apage, bestia! — вместе с последними каплями таким трудом накопленной энергии.

Хватило. Даже более чем. На оборотней всегда безотказно действует. А это оборотень. Точно. Пантера. Формула изгнания звериной ипостаси.

Оборотень захрипел, откатываясь, забился в конвульсиях, поплыл рябью, задрожал. В следующее мгновение на снегу лежала девушка. Дышала взахлеб, тряслась крупно, ка в припадке. Сил удивляться не было, отметил про себя, что оборотница должна быть неопытная, молодая, если обычная смена облика сумела настолько вывести её из равновесия. Матерый оборотень смены мог и не заметить, если очень хотел убить. А эта как упала, так и всё, с концами. Поймал себя на том, что вдруг забеспокоился — всё ли с недавним злоумышленником в порядке. Но так как день был безумный с самого начала, смело окликнул:

— Оборотень? Ты там живая? — вышло до смешного несолидно и слабо.

Девушка села. Стало видно, что у нее длинные темные волосы — спутавшийся клубок, глаза желтые, пантерьи, лицо худое, скуластое, остренькое и очень бледное. В целом симпатичное, только глаза эти…На щеке царапина. Сама в синих джинсах и пушистом сером свитере.

— Я… я не… я не оборот-тень! — зубы девушки-пантеры застучали пуще прежнего, она всхлипнула и больше ничего не сказала.

— А кто тогда? — ничего ехидного, остроумного или мудрого в голову не шло. Только усталость. — И зачем нападала?

Та охнула, подскочила, полезла суетливо, зачем-то потянула за руку:

— Я… я не хотела! Давайте, я Вам встать помогу, ладно? Я просто… Я не могла… Я… Алина. Алина Сергеевна Ковалева. Археолог. Я… ох…

Она очень старалась. Тянула за руку так, что конечность оторвалась бы, будь она "прилажена" похуже. Только вставать Андрей не хотел.

— Да вставайте же! Я Вас ранила? Поцарапала? Сильно?!

Голос оборотня-археолога оказался резкий, хриплый, как раз такой, какой и должен быть у только что обернувшегося зооморфа. Всё остальное — совсем не как у оборотня. Никогда еще на памяти Андрея оборотни не помогали своим несостоявшимся жертвам, никогда не тряслись как в лихорадке. Осенило.

— Погоди. Ты — новообращенная?!

— Я — что?! — Воззрилась с непонимание и удивлением, но руки не отпустила.

— Где твой учитель, оборотень? Ты потеряла контроль и сбежала от него?

Замерла. Руку отпустила. Обессиленно прилег обратно. Всё, дальше двигаться не мог. Даже и не заставляйте.

— Я не понимаю, о чем Вы говорите… Я не сбегала, я просто…

— Так, погоди… — звенела ночь. Звоном же отдавало в голове. — Когда ты… стала оборотнем?

— Понимаете, я не оборотень, Вы путаете… На меня напали. Вчера. Мужчина. Превратился в пантеру и поцарапал.

— Ясно… Первая… стадия трансформации. Если у тебя нет… учителя, в город не ходи… Поубиваешь людей, тебя пристрелят… Здесь у тебя есть шанс выжить…

Каждое последующее слово давалось сложней предыдущего. Высоко над головой тряслось рваное полотно неба.

— А… Вы? Вам нужно в город, Вы замёрзнете…

— Не знаю, сможешь ли ты сохранить разум… но пантерой… тоже неплохо… Жратвы найдешь… только к людям не ходи…

— Господи, Вы же совсем замерзли. Вы же погибнете, Вы…

— Слышишь, будешь пантерой, если учителя нет… в город не ходи…

Перепутал, с кем разговаривает… Знал одного зооморфа. Но у того контроль был хороший. Валерка-волк. Рассказывал, как его "дрессировали" после обращения. Жутко… Но иначе нельзя. Зверь в сознании всегда сильнее человека.

— Дрессировать надо… Чтоб человеком быть… дрессировать… Ты хочешь… остаться человеком, оборотень?