Старостёнок - [15]
- За одного битого двух небитых дают,- степенно вставил Филин.- Эх, ребятки, в баньку б теперь наладиться, веничком березовым по спине пройтись…
- Прошелся б я по тебе! - вконец осерчал Митек. - Старосту ноне ночью пожалел, холуя немецкого. Распустил нюни.
- Чего ж безвинно? Парамон Моисеич людям худого не делал. Свойский мужик. Не с руки нам его…
- Жди, пока сделает. Летчика с Соленым вместе в поле рыскал, на пару.
- Как в воду канул летчик. Что за оказия приключилась?
Бородатый Демид вдруг насторожился, предостерегающе поднял руку:
- Помолчите-ка!
И пояснил, ловя на себе любопытные взгляды товарищей:
- Почудилось, шумит кто-то. Где стрелялка-то моя?.. Погляжу пойду.
- Бинокль возьми,- посоветовал Митек.
- А кой черт из него в такую темень разглядишь? - не понял насмешки Демид. Держа в могучих руках игрушечный карабин, пригибаясь низко, вышел. Облако холодного воздуха облепило в дверях его фигуру, пламя на гильзе-коптилке затрепетало.
В землянке тревожно ждали. Митек потянулся к пулемету, ласково погладил рукой полированное ложе.
Вернулся Демид не скоро, когда уж и обеспокоенный Кремнев подался было на выход. Столкнулись они в дверях.
- Край леса шумел кто-то. Ребячий вроде голосок, детский.
- Может, заблудился кто?
- Навряд… Поди, ребятишки незнамовские на лыжах бегают.
Кремнев снова устроился за столом, попросил у Филина папиросу, разминая ее пальцами, сказал строго:
- Порешить старосту или полицая - дело нехитрое. Их обоих голыми руками взять можно. А немцы кару на деревню снарядят, людей погубят, баб, ребятишек. Ни к чему это, мало ли и без того крови… Надо по волости, по штабу ихнему ударить. К этому и готовиться будем, чтоб не с бухты-барахты. Силенок у нас не ахти пока, расчет наверняка делать следует..,
И, прикуривая от трофейной зажигалки, добавил:
- Может, и без причины шумят на опушке, а дисциплины у нас нет настоящей. Не бережем себя. С нынешнего вечера будем выставлять ночной караул. Константиди, тебе заступать, собирайся.
Костя зябко повел плечами, виновато улыбаясь, продолжал сидеть у камелька.
- Давай я посторожу,- жалея теплолюбивого грека, предложил Филин.
Сержант не услышал его, приподнялся за столом:
- Константиди, службу забыл?
Костя порывисто вскочил на ноги, посуровев лицом, прошел в дальний угол, где на железном крюке висел тулуп.
Митек, отойдя душой, беззлобно рассмеялся:
- Смотри, беззаветный герой, раньше времени на морозе-то статуем не стань.
И стал устраиваться спать, догадываясь, что менять Костю придется ему.
9.
Бабы-соседки обмыли Анисью, положили в горенке на стол, прикрыв тело белой холстиной.
- Долго, знать, жить собиралась покойница, ничего смертного себе не приготовила,- посетовала вдовая красноармейка Дарья, перекопав содержимое Анисьина сундука.
Парамон Моисеич не вмешивался в бабьи хлопоты: убитый горем, отрешенно сидел на скамье, неотрывно смотрел на покойную. И только когда одна из женщин хотела прикрыть лицо Анисьи куском прозрачной кисеи, принесенным с собой из дому, протестующе поднял руку, икнув, издал какой-то нечленораздельный горловой звук. Женщина поморгала бестолково, спросила осторожно, боясь за Парамона Моисеича:
- Когда хоронить-то?
Парамон Моисеич не ответил, и бабы, пошушукавшись, вполголоса попричитав над несчастной долей осиротевших без Анисьи мужиков - хозяина с сыном,- разошлись по домам, спеша управиться с собственными заботами.
Панька, пока обмывали и обряжали покойную, забыто сидел на кухне. Он не мог пересилить себя, войти в горницу - страшился увидеть сочувственные взгляды женщин, убитого скорбью отца и больше всего страшился видеть мертвую мать.
Кроме жалости к ней, с невыразимой силой давило его чувство вины перед покойной. Вины за то, что в последние минуты ее жизни его не было рядом, что вот - странное дело! - в том повинен, что не видел, как закрылись ее глаза, как последнее, теплое и судорожное, навсегда ушло из нее дыхание. Быть может, какие-нибудь слова хотела сказать она ему перед смертью, а он не услышал и никогда уже не услышит их.
Заметив, что бабы разошлись по домам, Панька вяло поднялся, отломил от пирога с картофельной начинкой - сердобольная вдова Дарья принесла - добрую половину, завернул в полотенце и вышел во двор.
Поднимался по лесенке на сеновал - непослушные ноги обрывались с перекладин.
У летчика были ждущие, с голодным волчьим блеском глаза.
- Нашел партизан? - нетерпеливым шепотом спросил он.
Панька положил сверток на сено.
- Это тебе на завтра, на весь день. Я, может, не зайду…
После паузы набрался решимости сказать вслух то, что до этого только в мыслях держал.
- Мамка у меня умерла, Егор Иванович. Хоронить завтра будем.
Блеск в глазах летчика потух. Сильными руками Егор Иванович притянул к себе Паньку, погладил по ершистому затылку, неумело подбирая слова, хотел утешить:
- Горе, Паша, дружок, большое горе. Мужайся.
От кожаного одеяния летчика веяло холодным дымком, и еще едкий запах пота, немытого тела щекотнул Панькины ноздри, и он, как ни силился, не выдержал, заплакал.
- Ты не знаешь, какая она была,- кривя губы и не стыдясь своей слабости, простонал он.- Теперь что…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.