Старомодная музыка - [2]

— Гости? В такое время? — Фрезер опять подошел к борту, я заковыляла следом. При ярком лунном свете мы увидели ялик, а в нем — шесть или семь людей. Пассажиры ялика смеялись и болтали как ни в чем не бывало, но все же было в них что-то настораживающее. Что-то не то. Однако анализировать мне было некогда: один из мужчин уже обращался к нам.

— Всех желающих мы приглашаем принять участие в пикнике на острове Одинокого Дерева — во-он на том острове. Мы совершаем уже третий рейс, и все для нас — желанные гости. Хотите присоединиться?

Нас хором принялись уговаривать еще несколько из сидящих в ялике. Это была спевшаяся, разудалая компания. По-видимому, никого из них не беспокоил могильный холод, шедший от воды.

Фрезер поблагодарил и отказался, объяснив, что я не могу принять приглашение из-за больной ноги — мне не спуститься по трапу в ялик. Но я-то знала, как любит он веселые компании, и, глупая самоотверженная мученица, давай настаивать на том, чтобы муж отправился без меня.

Сидевшие в ялике дружно поддержали меня, и Фрезер решился; захватил теплый свитер, поцеловал меня и спустился по трапу «Дарнли» в ялик. Гребец оттолкнулся одним веслом и выплыл на середину устья. Я махала рукой им вслед и смотрела, как они пересекают устье и входят в узкий рукав, извивающийся меж заболоченных берегов. Они все еще были видны, пока выбирались из болот и шли к острову по другому, более широкому рукаву реки. Но вот луна скрылась за тучами, я потеряла ялик из виду, отвернулась, по-детски чувствуя себя брошенной всеми, и тут же сама над собой посмеялась.

Я улеглась в каюте и не сразу заснула — все прислушивалась к старомодной музыке, дребезжавшей над водами. Один раз прозвучала даже «Рио-Рита», и я улыбнулась, предвкушая, как расскажу мистеру Данкуорту, откуда здесь музыка, — если только не будет поблизости его жены. Все мелодии были приблизительно одного периода (по-моему, двадцатых годов), и вдруг я поняла, отчего пассажиры ялика показались мне странными. Из-за одежды. Шитые бисером платья, полосатые фланелевые куртки, соломенные шляпы… «Затейливый бал-маскарад», — подумала я. Порадовавшись тому, что так ловко разложила все по полочкам, я провалилась в сон.

Проснулась я при ярком свете солнца и обнаружила, что все еще одна. Пижама Фрезера аккуратно сложена на кресле, где я ее положила; на взбитой подушке — ни единой складочки. Ковыляя, я обошла салон, вторую каюту, затем накинула жакет и обыскала палубу. Для очистки совести вышла на сходни и убедилась, что наша машина стоит на прежнем месте.

Ну и ладно, ну и ладно, значит, застрял на острове Одинокого Дерева. Наверное, ялик смыло с берега. Я посмотрела против искрящегося по воде солнца на остров, но до него было слишком далеко, так что я ничего не разглядела. Попробовала кричать, приложив рупором ладони ко рту, но никто не отозвался; я одна, а кругом лишь вода, болота да раннее утреннее солнце.

У мистера Данкуорта найдется лодка. Он меня подбросит. Я натянула брюки, накинула кофточку-джерси и неверной рысцой затрусила по тропинке вдоль вала набережной. Когда я добралась до плавучего кафе, миссис Данкуорт еще не вставала, а муж ее доканчивал завтрак. В двух-трех бессвязных фразах, задыхаясь, я изложила суть, и, пока он слушал, морщины на его лице становились все глубже. Он заставил меня выпить чашку чаю, которую налил себе, сам тем временем обулся в болотные сапоги, затем помог мне влезть в лодку с подвесным мотором, и мы с ревом понеслись против прилива к Одинокому Дереву. Дорогой мы почти не разговаривали. Я была слишком взвинчена, а мистер Данкуорт все внимание уделял тому, чтобы лавировать между суденышками, поставленными на якорь в гавани.

Мы преодолели устье, выбрались из болот и вошли в глубокий рукав. Когда мы приблизились к Одинокому Дереву, я увидела, что вокруг острова тоже возведен вал, и стала всматриваться в него, ожидая, что вот-вот там, наверху, кто-нибудь появится. Мы привязали лодку к железному кольцу, вмурованному в бетонную лестницу, но прежде чем мы взобрались по ее ступеням, я поняла, что это — напрасный труд: если бы на острове кто-то застрял, он бы уже давно услышал шум нашего мотора.

Мы стояли на валу и разглядывали остров. Всего-навсего большое поле, обнесенное извилистой стенкой вала, посреди поля — развесистый дуб; мне эта местность показалась заброшенной, необитаемой. Разумеется, никого там не было. Только шелестели под ветром высокие колышущиеся травы.

— Его здесь нет, девочка, — сказал мистер Данкуотер.

Я кивнула, не в силах произнести ни слова.

— Если вы не против, подойдемте вон к тому дереву, просто на всякий случай, — попросила я, обретя дар речи.

— Только поскорее. Вот-вот начнется отлив.

Мы соскользнули с травянистого откоса вала и, по колено в траве, двинулись к дубу. Конечно, пустая трата времени. Никого там не оказалось. Даже никаких следов пикника. Ни примятой травы, ни Окурков. Ничего.

Мистер Данкуорт тронул меня за плечо, и мы вернулись к лодке.

— Вот что, девочка, — сказал он немного позже. — Можешь считать, что во всем виноват я, но я ведь тебя предупреждал, а потом разозлился — помнишь, вы с муженьком только посмеивались. Понимаешь, пять лет назад с «Дарнли» исчез один малый, и тоже случилось это на третьей неделе сентября, как и нынче. Он-то, правда, жил там один. Сегодня был тут, жив-здоровехонек, а назавтра — как в воду канул. Приезжали из полиции, задавали всякие вопросы, а я им прямо сказал, что после той вечеринки на острове нечему удивляться — там и не такие чудеса бывают.