Старое предание - [142]

Упоминаемый после них Крак, очевидно, чешского происхождения и не имеет связи с лехитской легендой.

В создании истории, основанной на преданиях, повествование о Краке, имеющее совершенно особый характер, служит для связи между Лехией и славянством. В этом повествовании слились воедино народная славянская сказка, отрывки какой-то древней поэмы и немощные потуги на историческую характеристику эпохи. Крак, властвуя одновременно и над полянами и над чехами, закладывает Краков, который затмевает более древний город Гнезно. Отныне вся жизнь сосредоточивается в этом польско-чешском городе. Но в пещере под Вавельским замком[87] появляется необычайной величины чудовище, сказочный дракон (Vavelis), который пожирает коров и целые стада коз и овец и не щадит даже людей.

«Иногда же, заморённый долгим голодом, — пишет Длугош, — не находя случайной либо принесённой жертвы, он в дикой ярости выползал среди бела дня из логова и, изрыгая ужасающий рёв, бросался на коней, волов, впряжённых в телегу либо плуги, душа их и давя, — не менее лютый пожиратель людей, если они не успевали ускользнуть от его алчности».

Охваченные ужасом жители Кракова хотят покинуть город. Краку приходит мысль накормить чудовище падалью, начинённой подожжёнными серой, трутом, воском и смолою. Дракон жадно пожирает брошенную ему пищу и, палимый огнём во внутренностях, издыхает. Избавив таким образом родной край от бедствия, Крак продолжает править среди всеобщего счастья и спокойствия, и благодарный народ возводит ему после его кончины на горе Ляссоте под Краковом курган, такой, какой обычно насыпал народ в память своих властителей под древней Упсалой[88] в Швеции. Этот-то курган и породил легенду о Краке[89].

Почему одна из трех оставшихся после Крака дочерей правит потом в Чехии, предание не объясняет. Это снова узел, который должен связать воедино Крака и Польшу со славянством и легендой, уже завоевавшей популярность.

Из трех дочерей Крака мы видим в предании только двух: Либушу и Ванду. Кроме них, после Крака остаются ещё два сына — Крак и Лех, которых, пожалуй, можно считать представителями двух позднее присоединённых областей, Хробатской и Лехитской.

Завистливый Лех предательски умерщвляет старшего брата Крака, разрубает его тело на части и засыпает песком, делая вид, будто его растерзал на охоте дикий зверь. Итак, Лех правит, оплакав притворными слезами брата, и правление его длится многие годы; но в конце концов преступление раскрывается, находятся улики, поляки свергают его с престола и осуждают на вечное изгнание.

Другая легенда повествует, будто он, не будучи никак наказан, умер, терзаясь угрызениями совести, своею смертью, не оставив потомства.

Это братоубийство, о котором поётся в старинных песнях, имеет характер народного сказания. Достойно внимания, что в позднейшей легенде о житии святого Станислава[90] также рассказывается о четвертовании.

Наследницей престола после брата становится дочь Крака, Ванда, сказание о которой, несмотря на позднейшие добавления, имеет характерные черты курганного предания и, по всей вероятности, в своём первоначальном виде было создано народом. В легенде столько своеобразной прелести, что она уже не раз привлекала поэтов, но, спуская этот воздушный образ на землю, всегда его снижали, лишая очарования, которым наделило его воображение народа. Ванда не хочет выходить замуж и даёт богам обет девственности, так как страстно желает оставаться свободной и госпожой своей судьбы. Соседний правитель, славный своим родом и богатством, князь аллеманов Рытогар[91] посылает послов просить её руки, но Ванда отправляет сватов обратно. Рытогар, не будучи в силах иным образом склонить её к браку, переходит границу с огромным войском. Ванда становится во главе своего войска и принимает вызов.

Рытогар ещё раз пытается склонить её к замужеству, и Длугош даже знает, как красноречивы были послы и как прекрасно им ответила королева. Затем трубы подают сигнал к бою, но немцы, узрев красавицу королеву, разбегаются в суеверном ужасе. Ванда побеждает их силой своей женской, девической прелести. Рытогар, не будучи в силах склонить их к битве, в отчаянии, после великолепного монолога, пронзает себя мечом. Ванда, заключившая с немцами союз, празднует победу в течение тридцати дней, после чего добровольно приносит себя в жертву богам, бросившись в Вислу. Тело её, извлечённое из воды, народ похоронил на берегу Длубни[92] на расстоянии мили от Кракова, насыпав ей такой же, как и отцу, курган.

В тщательной отделке сказания о Ванде, во множестве подробностей и прикрас сказывается более поздняя эпоха; однако несомненно, что предание это древнее, лишь несколько искажённое ненужными украшениями.

Возвращающиеся снова после кончины Ванды воеводы превосходно показывают, где были вставлены взятые из уст народа курганные сказания, которыми хотели воспользоваться хронисты, чтобы связать свою легендарную историю со славянскими, а именно чешскими, преданиями.

Появляющееся в развитии народа общинное правление воевод приближает нас к действительности. На фоне этой исторической правды снова выступает сказание, но уже не хробатско-чешское, а лехитское, которое не менее, чем предыдущее, сохранило народный характер.