Старинный еврейский сонник. Толкование снов на основе Библии, Каббалы и Талмуда - [3]

Ну, а теперь, после того, как мы пусть и самым поверхностным образом познакомились со взглядом еврейской мистики на природу сна, самое время перейти к тому, какими бывают наши сновидения и что они означают.

«Пусть тебе приснится Пальма ди-Майорка…»

В 1900 году Зигмунд Фрейд (1856–1939) опубликовал свою книгу «Толкование сновидений», суть которой сводилась к тому, что любое наше сновидение отражает закодированное символами и метафорами наши самые заветные желания, включая и те, которым мы не отдаем отчета на уровне сознания.

На самом деле эта мысль была за много столетий до Фрейда сформулирована в Талмуде:

« Сказал рабби Шмуэль бар Нахмани, что говорил рабби Йонатан: „Все, что видит человек (во сне) исходит из сердца его“. Добавил Рава: „Знай, что никогда видит человек во сне пальму из золота или слона, проходящего через игольное ушко!“».

Обратите внимание: содержание снов исходит именно из сердца, символизирующего для древних область чувств и того, что Фрейд обозначил как «бессознательное», а не из «головы», обозначавшей рациональную интеллектуальную деятельность. В то же время, подчеркивает мудрец Рава, такие сны всегда основаны на реальной жизни, на том, что знакомо и близко человеку, а не розовых слонов, влезающих в ушко иголки.

На самом деле Талмуд и Каббала предельно четко различают три основных вида снов.

К первому относятся сны, отражающие и суммирующие наши впечатления от тех или иных пережитых событий, а также – в точности по Фрейду – наши страхи и тайные желания. Или, как говорится в книге сказаний и притч "Мидраш раба", "царю снится, что весь мир принадлежит ему".

К такому роду сновидениям можно отнести (хотя, безусловно, это не совсем так) сны юного Иосифа, о которых он рассказал отцу и братьям:

«И приснился Йосефу сон, и он рассказал братьям своим, и они еще больше возненавидели его. И сказал он им: Выслушайте сон этот, который мне приснился. Вот мы вяжем снопы посреди поля, и вот мой сноп поднялся и стал прямо, и вот кругом стали ваши снопы и поклонились моему снопу. И сказали ему братья: Неужели ты будешь царствовать над нами? Неужели будешь владеть нами: и еще больше возненавидели его за сны и за слова его. И приснился ему еще и другой сон, и он рассказал его братьям своим и сказал: Вот приснился мне еще сон. Вот солнце и луна, и одиннадцать звезд кланяются мне. И он рассказал своему отцу и братьям своим, и побранил его отец и сказал ему: Что это за сон приснился тебе? Неужели и я, и мать твоя, и братья твои придут поклониться тебе до земли?» (Быт., 37:5-10).

И для праотца Иакова, и для братьев Иосифа очевидно, что оба эти сна повествуют об одном и том же; оба они отражают стремление младшего члена семьи стать ее главой, и именно это вызывает у братьев такую неприязнь к Иосифу, которого они начинают презрительно называть «сновидцем».

Подобные сны не только легко объяснить с чисто рациональной точки зрения, но и их можно "конструировать", "подсаживать" к человеку. Талмуд рассказывает несколько историй такой "подсадки", одна из которых связана с именем рабби Иехошуа бен Ханания (конец 1 – первая половина 2 вв. н. э.).

Как-то, беседуя с рабби Иехошуа, римский император заметил:

– Про вас, евреев, говорят, что вы преисполнены мудрости, да вы и сами кичитесь этим. Но если вы и в самом деле так мудры, можешь ли ты сказать, что я сегодня ночью увижу во сне?

Разумеется, при всей его мудрости рабби Иехошуа не мог знать, что приснится ночью императору, но не захотел признаваться в этом. Вместо этого он заметил:

– Да, конечно, могу. Этой ночью ты увидишь, будто попал в плен к парфянам, прошел через страшные унижения, и в итоге они приставили тебя пасти свиней, но при этом дали тебе в руки золотой посох – в знак твоего императорского достоинства.

И ночью император действительно увидел такой сон – вплоть до золотого посоха, которым он погонял свиней.

Разгадка этого сновидения была проста: в 1 в. н. э. не было у Рима более страшного и жестокого врага, чем Парфия, и войны с ней шли с переменным успехом. Попадание в плен к парфянам было кошмаром любого римлянина, и когда рабби Иехошуа косвенно напомнил цезарю, что он тоже может оказаться в плену, и тогда его ждет поистине незавидная участь, тот думал над этими словами весь день, вновь и вновь возвращался к ним. Так стоит ли удивляться тому, что ему приснилось именно то, о чем говорил еврейский мудрец?!

Такого же рода сновидение (и все же, как и в случае со снами Иосифа, не совсем такое) предстает перед нами и в знаменитом стихотворении Лермонтова "Сон":

В полдневный жар в долине Дагестана

С свинцом в груди лежал недвижим я;

Глубокая еще дымилась рана,

По капле кровь точилася моя.

Лежал один я на песке долины;

Уступы скал теснилися кругом,

И солнце жгло их желтые вершины

И жгло меня – но спал я мертвым сном.

И снился мне сияющий огнями

Вечерний пир в родимой стороне.

Меж юных жен, увенчанных цветами,

Шел разговор веселый обо мне.

Но в разговор веселый не вступая,

Сидела там задумчиво одна,

И в грустный сон душа ее младая

Бог знает чем была погружена;

И снилась ей долина Дагестана;

Знакомый труп лежал в долине той;