Вопросы Александра сопровождались образами взбесившегося мира, где каждый стремился забраться в железную повозку-самодвижку, чтобы куда-то ехать, плыть или лететь. Казалось, большинство предков повредилось в уме, стремясь непрерывно куда-то нестись. И чем быстрее и дальше от дома унесся предок, тем больше его уважали. Тех, кто сумел улететь выше других, в темное небо без воздуха, прославляли по всем деревням и поселениям-торговля-ремесла. А супружество, стыдно сказать, предками вовсе не планировалось. В союз вступали кто хотел, и с кем хотел. Детей, родившихся в таком браке, не отправляли в Ничьи Земли даже в случае явного повреждения здоровья. Впрочем, во времена моего собеседника и не было Ничьих Земель. Оттого и в деревню мог зайти любой чужак, и земли они делили силой. Предки, дикари…
Еще Александра интересовали бродяжки. Да, это понятно — в его мире не было достойных Старших, коим повиноваться разумно и естественно. Их Старшими становились случайные люди, которые громче и красноречивее других сумели похвалиться перед всеми. Таких, естественно, не очень-то и слушались. Все наши предки были наполовину бродяжки.
— Как мы ни стараемся, Александр, все равно вырастают дети, которым не хватает послушания. Они думают, что сами способны, лучше Старших, разобраться в жизни. Такие и уходят из деревень, становясь бродяжками. Возвращаются? Да, бывает. Иногда и бродяжек из других селений мы принимаем, если те могут быть полезными деревне. На торгах бродяжкам бывать не заказано, там они могут попроситься в деревню. Есть и торговцы-бродяжки. Особенно много их в пустынях.
— Много в ваше время на Земле пустынь, Олекса? Снег зимой выпадает? Полночное море покрыто льдами?
Предка очень беспокоили эти вопросы. В его время со страхом ждали то разрушительной войны, то грядущего наступления пустынь, то бесконечной зимы. Я не мог знать, что происходило столетие спустя после жизни Александра — от тех времен не осталось ни железных повозок, ни огромных песок-камень домов. Ныне же люди селились вдоль морских и речных берегов, а в глубине земель, среди пустынь обитали только бродяжки. Нас же устраивали и короткие мягкие зимы, и регулярность дождей, за которыми присматривали Водители Туч, и зимние льдины, на которых охотники Полночного Побережья били морского зверя.
— Вы способны управлять долго-погодой? — поразился Александр.
— Управлять? Пожалуй, да. Но зачем? Стоить что-то изменить, и деревням придется на другое место перебираться. Мы храним то, что есть. Различие между нами и вами в том, что мы не стремимся создавать ненужные вещи. И ненужных детей мы тоже не рожаем. И всем на Земле всего хватает…
Мой далекий предок озадаченно замолк. Сейчас я ясно видел его, сжимающего в руке кость вымершего животного — ту самую, которую держал сейчас и я. Только к голове Александра тянулись от большой железной-хитрой-штуки мягкие отростки, а я был сам по себе. И то, что мой собеседник услышал от меня, расстроило его до глубины души. Предки, они как дети — их привлекает новое, они хотят все попробовать; и чтобы вещей было все больше, и были они все новее. Узнав о том, что в дальнейшем придется обходиться без любимых игрушек, они даже заплакать могут. Вот как Александр сейчас…
