Старая ветошь - [20]

Ведь всё это было миллионы, миллиарды раз, столько людей в разные времена вот так же восхищались этим таинством, всякий раз по-новому пытались постичь его.

Алексей явственно сейчас представил её беременной.

– Лоно готово для младенца, – подумал он, ощутил волнение и грусть, потому что в такой важный для них всех момент он будет далеко, в другом углу Европы, скорее, на пороге Азии.

Неизбывно одинокий.

Он ощутил в себе тонкое звучание, унисон этому непроизвольному, возникшему из простого созерцания естественного движения дочери, поразившей его зоркости, сместившемуся именно под таким углом хрусталику, обрадовался этому и, вглядываясь сейчас в это новое, неведомое ещё до конца для него состояние, которое и могла подарить лишь только дочь, будущая мама, и как прозорливо в своё время, как он говорил сам – с первого движения мечтал именно о дочери.

Это было неожиданно и восхитило его настолько, что он не выдержал, вышел. Стоял, смотрел на деревья, птиц, такое обычное, но волнительное и радостное, уже другой, новый мир, по-новому сфокусированный через мгновение и глазами и всем своим существом, преизбыточной радостью, не найденными ещё точными определениями этого состояния, и надо было для начала просто уложить, освоиться в нём, нет, не привыкнуть, потому что оно пульсирует, видоизменяется во всякий следующий миг, отстраняясь от привычной, рутинной повседневности, и разве возможно к этому привыкнуть…

Нет! Реально всё будет по-другому. Не так романтично. Впереди будут долгие месяцы ожидания, а пока – удушающий токсикоз, мучительные спазмы, встряска всего организма, превращение его в инструмент для вынашивания, вскармливания. Сильное желание пройти этот путь во имя будущего ребёнка, всего смысла собственного существования. Его прикосновение к набухшей, тяжёлой от молока груди, чтобы раз и навсегда, с первых секунд полюбить это чудо жизни и освободить своё сердце во имя этого неповторимого, подчинить себя без остатка, заслонить от бед, проблем, болячек и ссадин это беззащитное пищащее существо, стремительно растущее, умнеющее, приобретающее свой собственный опыт.

– Человек – это колба с большим содержанием воды и множеством различных добавок.

– Такая большая девочка… – сказал он тихо сам себе.

И понял вдруг – как много он недополучил в своём детстве.

Сколь бесконечно, как мир вокруг, можно перечислять полярные и такие разные грани удивительного существа – женщины. Она пришла, чтобы соткать вечную нить жизни. Протянуть её во времени и взять любое из качеств, таких разных по силе и сути компонентов, и творческий экспериментатор – Природа смело смешает и растворит их в разных пропорциях, в огромном количестве первоосновы – влаги различной плотности, чтобы начать великое действо с нескольких неприметных капель, и только она знает, сколько их потребовалось – три? пять? семь? девять? И только она точно скажет себе, вначале наитием – вот они – первые, а нам же это не дано узнать, и в этом есть смысл, Таинство зарождения, потому что у него свой хронометр, бег, мера и отсчёт, начало и конец, старт всему и финиш всякому. Божественное и есть Великая Тайна для мозга земных существ, развиваемого за жизнь всего лишь на несколько жалких процентов от заложенной громады объёма и возможностей, потому что Жизнь – лишь мгновение, и нам спешить-то особенно некуда и некогда, это порождает леность мыслей и мозга, апатию. И лишь единицы спешат в будущее, для которого Бог собственно и припас такой огромный, невероятный объём серого вещества, возможностей мыслить и развиваться максимально. И называют этих избранных – Гении. Их единицы. Остальные – обычные люди. И те и другие хотят счастья, но по-разному его оценивают.

Он понимает, что очень выспренно и высокопарно думает сейчас, в такой необычный и важный день, стоя перед окном.

– Я потратил столько времени, чтобы сейчас понять это, будучи немолодым, имея жизненный опыт, шишки и синяки, что-то узнав и наблюдая жизнь и людей вокруг, читая разные книжки, насыщенные переживаниями других, тонким психологизмом, или обычные мелодрамы со счастливым финалом, всё зависело от таланта автора, но там, на страницах, чья-то рафинированная, придуманная жизнь, через тексты, хитросплетения сюжета, словно по мосткам и переходам, двигалась к финалу, приобретала важность, значительность, особый смысл, которые в обычной суете не всегда въявь обозначатся, а лишь промелькнут лёгоньким облачком, не успеешь и заметить, а возможно и наоборот – очень выпукло, объёмно: какая-то травинка вырастает на глазах в огромное дерево, и начинаешь сомневаться – а так ли это? Или это продолжение чьей-то фантазии, всплывшей под впечатлением сиюминутного прозрения, нечаянного гипноза, попадание в магическое поле заразительного обаяния талантливого писателя. Как полно, трепетно и насыщенно ощущаю я каждую пылинку и её полёт!

И вот это – самое главное!

Так думает он в это важное мгновение и понимает, что из всего серьёза жизни остались любовь и смерть. Остальное – либретто к неказистой оперетке, даже не сама она. Пустые хлопоты, и никакие «профессиональные навыки», заслуги не спасут. Лишь смогут уберечь от глупости, что, впрочем, тоже – не факт, а что действительно направит на здравый смысл простая мысль, что это так важно – уйти по-доброму в последний путь, хоть и скорбя, но с любовью обрядили бы прилично и проводили по-людски, скромно, но как положено, стало быть – правильно положили, погоревали в меру, каждый сам её определит. Взгрустнули бы немногословно, достойно и человека и памяти о нём, на таком святом месте – погосте, где все равны и обнажены, как в момент рождения, стесняясь расплескать в велеречивости хорошее, незамутнённое, хоть и небольшое, но из самой заветной глубины, из сути человеческого существования, в непрерывном вращении и чередовании времён.