Старая русская азбука - [26]

Чудо нашего выживания не может скрыть нашего смертельного порока. В чём же он?

МЫ – РУССКИЙ НАРОД

Утром 9 мая 2014 года со старшими дочками на Поклонной горе. Принесли гвоздики и ромашки.

– Настанет день, когда вы будете самыми старыми из тех, кто помнит о Дне Победы, и расскажете детям и внукам о его смысле и в их жизни тоже.

– Да, они будут уже так далеко от войны…

Себя они считают близко: их хорошо им знакомая бабушка была в оккупации и видела войну. «Мы – русский народ», – так и сказали они о себе, отвергнув разные известные им этнические нюансы их предков.

РУССКИЕ (ЭТНИЧЕСКИЕ) НАЦИОНАЛИСТЫ

– всегда будут в меньшинстве в России и в русском народе, ибо их принципы противоречат основам и русской истории и государственности, и великой русской культуры, и наших Отечественных войн, и советского интернационализма, и православия, и полиэтнической генетики русской нации. Очень часто они просто предают и оскорбляют память своих предков, сводя их сложность к свиному рылу своей кухонной агитации.

АНТИ-МОНАРХИЗМ и АНТИ-КОММУНИЗМ

мои, видимо, имеют один, крестьянский, корень: лично мне памятные презрение моих крестьянских предков к Николаю II и ужас их от Сталина и презрение к его агентам в деревне.

ЧЕЛОВЕК СЛАБ

Слушай его, но не верь ему. Не становись рабом его слабости.

СОЦИАЛЬНЫЙ ОКРАС РЕЧИ

Наши деревенские и шахтёрские (вчерашние деревенские) в быту отличались в том числе тем, что всегда говорили громко, до крика, даже на близком расстоянии от собеседника. Так привыкли они на ветру, где шум его уносит слова.

Эта немотивированная громкость особенно была видна в Москве – и резко отличала приезжих. Так и дети, играя, кричат на детской площадке друг другу – в упор.

КРЕСТЬЯНСКИЙ КОНТИНУУМ, КОТОРОГО БОЛЬШЕ НЕТ

Году в 1960-м на нашей Епифанской земле моего отца, когда он пошёл на природу на этюды (на пленэр), мужики хотели арестовать как шпиона и вызвали милицию, как за 80 лет до того Левитана на Костромской – но того как неправильного беса.

КУЛАЦКИЙ КОНСЕРВАТИЗМ

– понимаю. Сам такой. Интеллигентский же – подозреваю в недодуманности, миметичности, схемности. Нет в нём нашей крестьянско-пролетарской борьбы.

ИЗ ДЕТСТВА

Один мальчик, когда мы в бывшем школьном саду, под яблонями, играли в войну, полюбил сказываться раненым, чтобы мы его куда-нибудь тащили. Один раз. Два. Потом перестали. Так и он лежал: ему хорошо было просто быть раненым. Лет через 30 после этого пьяная молодёжь убила его возле его собственного подъезда за критическое замечание.

РУССКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ

Я прошёл через него и по-прежнему стою в нём, но нет у него ничего дополнительного к большому русскому полиэтническому народу и вселенскости православия, но его политическое измерение пассивно, как 90–95 % за Крым, Бессмертный полк, против сдачи Курил и пенсионной реформы. Нация наша жива, но не хочет политики.

«ИНТИМНО ПОНЯТЬ РУССКИХ Я НЕ В СОСТОЯНИИ…»

Я часто вспоминаю эти слова – да, великого – М. О. Гершензона из его частной внутриеврейской переписки. И вот о чём: в чём суть интимного национального вчувствования, кроме культурноритуальной обыденности? Что становится с ней, когда исчезает традиционное общество? Сколько длится его духовная инерция? Длится ли? Как именно?

ЕВРЕЙСТВО

– Вы еврей? – спросил меня в метро мужик сильно за 50.

– Нет.

– Я инвалид. Родители умерли. Помогите с работой.

– Обратитесь в синагогу.

– Они отказали. Дайте денег…

Когда я приехал в Москву, я только тогда понял, что Рухимович и Мандельштам – не обычные русские фамилии. В Москве меня нередко принимали за еврея. В Армении это делают все, кому не лень. Но денег у меня нет.

О МАССОВОЙ ГРАМОТНОСТИ

Во второй половине 1970-х я, нескромно считавший себя самым просвещённым в нашем маленьком шахтёрском городе, однажды был потрясён и унижен собственной неграмотностью.

Выйдя как-то во двор, я увидел, что всё его детско-юношеское население громко, хором и искренне смеётся, не боясь, над отчаянным старшим хулиганом из первого подъезда по кличке Беляна. Сей Беляна написал на заборе такое, что это вызвало всеобщий хохот. И сам обычно опасный Беляна тупо терпел этот всеобщий стыд, что-то блея.

Я долго не мог понять – почему. Беляна написал на заборе, по-моему, орфографически совершенно правильное слово ГАВНО. До меня очень не скоро дошло, что я был так же неграмотен, как и Беляна, а весь двор, не блиставший в моих глазах никакой грамотностью, в любом детском возрасте твёрдо знал, что писать надо ГОВНО. Пару-тройку лет спустя я обнаружил в «Повести временных лет» старославянское слово ГОВЯДО и мысленно связал его с той орфографической коллизией. Но стыд не утих.

КРЫМ И КАЛИНИНГРАД

Идентичность первична. Слова вторичны.

Был у меня старый друг, который давно живёт в Германии и с которым мы разошлись весной 2014 года, в общем, из-за возвращения Крыма в Россию.

И каждый из нас, конечно, думал о первопричинах, взаимно клеймя.

Мне повезло в поисках смысла: очень скоро оказалось, что дело не столько в морали, сколько в идентичности, когда в одной частной дискуссии оный б. друг проговорился: «Ну и что в Крыму референдум? МЫ вот проведём в Калининградской области референдум и вернём её себе».