Старая ратуша - [113]

Грин молча наблюдал, стоя возле Кенникота. Мужчина как две капли воды был похож на своего отца. Те же темно-карие глаза. Такой же высокий, только сутулый.

Кевин-младший осторожно пробирался между посадками и аккуратно срезал пучки салата и зелень, что-то невпопад мурлыча себе под нос. Затем, поставив ведро на деревянный столик, склонился над свежевскопанной грядкой и вытащил из заднего кармана пакетик с семенами помидоров. Он покачал головой, словно его что-то расстроило.

Он вновь рассеянно посмотрел в их направлении, затем поднял глаза к небу и пожал плечами, словно покоряясь неумолимой судьбе. Кенникот взглянул вверх и увидел хорошо заметную над горизонтом полную луну. Опустив голову, он увидел, как Кевин-младший заботливо посадил семена в рыхлую землю, достал маркер и медленно подписал соответствующую бирку.

«Мистер Федерико наверняка бы это оценил», — подумал Кенникот, глядя, как Кевин-младший умело управляется с растениями.

Вернувшись в машину, они какое-то время молчали. Дорога была практически пустой, и они поехали с ветерком. На спуске между гранитными скалами Грин посмотрел на Кенникота.

— Какие мысли?

— Вкусно, как вы и говорили. И свежие овощи. Помню, в детстве у мамы тоже был огород… — Кенникот чуть не подпрыгнул. — Так вот оно что.

— Что? — Грин мельком взглянул на Кенникота и вновь переключил внимание на узкую дорогу. — Что такое?

— «Листья», — наконец отозвался Кенникот. — «Торонто мэпл лифс».

Глава 66

«Просто не верится — неужели я опять здесь?!» — думала Нэнси Пэриш, присаживаясь на жесткое пластиковое сиденье в комнате для свиданий 301 в тюрьме «Дон». Это был тот самый стул, на котором она просидела фактически ползимы, вглядываясь в «непроницаемого» Кевина Брэйса.

Она совсем не планировала сегодня здесь оказаться, но утром к ней в офис зашел ее партнер Тэд Диполо.

— Ты не поверишь, Нэнси! — воскликнул он и кинул ей через заваленный бумагами стол конверт. Конверт оказался уже открыт, и в него был вложен плотный лист бумаги с изящным тиснением.

«Мистер Филипп Каттер и миссис Барбара Гилд — юридические консультации и адвокатские услуги — открывают свой офис. Торжественная церемония состоится 10 июля».

Пэриш, рассмеявшись, кинула конверт ему.

— Пойдешь к ним, Тэд?

— Да ни за что на свете.

Диполо все еще негодовал по поводу отставки Каттера и Гилд. Вместо того чтобы с треском уволить их из прокуратуры, им позволили тихо уйти с сохранением пенсии. И глазом не моргнув, они перешли в адвокатуру. Это оскорбило его до глубины души.

Положив конверт на стол, он потянулся к брошенному на столе среди бумаг ее брелоку с ключами. Без спроса ловко отсоединил один из ключей.

— Именно для этого партнеры и существуют, — сказал он.

Пэриш смотрела на очередной бланк Юридического общества, полученный несколько месяцев назад, но так и оставшийся незаполненным.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Забираю у тебя ключ от офиса.

— Что?

— Тебе запрещено появляться здесь до конца недели.

— Не имеешь права, — сказала она, в шутку хватая его за руки.

— Поздно, — отозвался он, торжествующе поднимая ключ вверх.

— Тэд…

— Нэнси, я не шучу. Эти стопки бумаг не уменьшатся оттого, что ты будешь передвигать их с места на место. Большой процесс требует длительного восстановления. Погода замечательная. Отдохни недельку.

— Но сегодня только понедельник.

— Еще четыре рабочих дня. Иди сажай петунии.

Пэриш нахмурилась.

— Уже пробовала, когда только купила себе жилье. Долларов пятьсот потратила на однолетники.

— Вот и отлично.

— Ничего подобного. Сейчас одни стебли торчат, потому что я, оказывается, никогда не занималась их обрезкой.

— Так займись — побудь на солнышке.

Пэриш понимала, что он прав. С тех пор как закончился суд над Брэйсом, прошло недель шесть. И ей довелось испытать все предсказуемые последствия. В первую неделю она лишь перекладывала с места на место бумаги в офисе и наслаждалась неторопливой едой с чтением местных газет, для разнообразия удалив из голосовой почты все сообщения с неизменными просьбами репортеров насчет интервью об этом громком деле.

Подруга Зелда как-то вытянула ее выпить водки и поболтать на свою любимую тему — об устройстве ее сексуальной жизни. Молодой человек за барной стойкой попросил у Пэриш номер телефона, и она неожиданно продиктовала. Когда он через пару дней объявился, она заявила, что перезвонит через пару месяцев. Он был искренне разочарован.

На следующей неделе Пэриш торжественно пообещала себе распоряжаться своим временем более продуктивно. И это отчасти получилось — она несколько раз была в суде. Благодаря ее пресловутой «большой победе» в деле Брэйса у нее появились новые клиенты. Кое-что показалось ей интересным, но многие дела были заведомо проигрышными: люди, теряя надежду, меняли адвокатов и рассчитывали, что кто-то, как фокусник, вдруг согласится вытащить кролика из шляпы.

К концу третьей недели она поняла, что поездку к родителям откладывать больше нельзя, и за два проведенных с ними дня умудрилась ни разу не поссориться с матерью.

«Выходные в духе Бриджит Джонс», — заметила она, сидя поздней ночью возле открытого окна в своей старой спальне с первой за долгие годы сигаретой.