Старая карта - [5]

- А ну, быстро на коней! - крикнула Галина.

Все устремились за Мухамедом, который напролом, через камыши, погнал своего коня в сторону поселка.

Между тем слабый ветерок совсем стих. Мне показалось, что тревога была напрасной и теперь можно передохнуть, но Мухамед скакал без остановки.

Придержав коня, я слез подтянуть ослабевшую подпругу и понял: старый казах торопится не зря. За треском ломаемых нами камышей не было слышно других звуков, а теперь со стороны озера доносился быстро нарастающий гул. В зарослях не стало видно ничего живого, даже вездесущие саранчуки куда-то исчезли. Все застыло в тревожном ожидании, как перед сильной грозой. Вскочив на коня, я пустился догонять ускакавших товарищей.

Евгей настиг нас при выезде из зарослей. Позади загрохотало, зашипело, камыши дрогнули и заколыхались под резкими ударами ветра, а потом началось что-то невообразимое. Сверху стремительно обрушился ревущий шквал. Ураган нес тучи пыли и обломки растений. Камыши пригнулись к земле. От бешеного ветра перехватывало дыхание и слепило глаза. На зубах заскрипел песок.

Настегивая лошадей, мы мчались спасать самолет. Шквал мог сорвать его с привязей и разбить.

Подскакали как раз вовремя. Машину так дергало и трепало, что крепежные штопоры начали вылезать из земли, привязи ослабели.

- Галя! Быстрее людей! - крикнул я, бросаясь к самолету.

Девушка кивнула и тут же исчезла в мутной свистящей мгле.

Между тем ураган усиливался. По ногам и лицу больно хлестал песок с мелкими камнями, открыть глаза стало почти невозможно. Мгла настолько сгустилась, что в нескольких шагах уже ничего нельзя было различить. Я и Мухамед повисли на стойках крыльев, изо всех сил прижимая машину к земле, Витя уцепился за хвост, однако это помогало немного. Самолет дрожал и дергался, как живой. Мы уже теряли надежду на его спасение, но тут подбежали люди и со всех сторон облепили рвущуюся с привязей машину.

Евгей прекратился так же внезапно, как и налетел. Совершенно измученный, я присел на камень. После оглушающего рева стало необычно тихо. В воздухе плавала пыльная мгла. Солнце просвечивало сквозь нее тусклым расплывчатым пятном. Где-то на севере глухо ворчал удаляющийся ураган. Я взглянул на часы и удивился. Буря, которой, казалось, не будет конца, продолжалась не более полутора часов.

- Как вам понравилось знакомство с евгеем? - спросила Галина.

- Благодарю, сыт по горло! Откуда он взялся?

- Причины евгея еще не изучены, - ответила девушка. - Ветер вырывается из Джунгарских ворот сильной узкой струёй, направленной к южному хребту. Постепенно разворачиваясь на север, он, как хороший дворник, выметает из долины весь мусор. Были случаи, когда евгей сбрасывал с берега в Ала-Куль целые отары овец.

- Можно поверить после того, что мы испытали на своей шкуре, - заметил Витя.

Не теряя времени, мы принялись очищать самолет от песка и вскоре вылетели к озеру Сасык-Куль.

Глава 5

Мой друг, уравновешенный и рассудительный Витя, окончательно потерял голову. За пять дней скитаний по плавням, степям и пескам характер его переменился, выражаясь по-авиационному, на сто восемьдесят градусов. Витя до этого не обращал особого внимания на "прекрасный пол", а теперь, как тень, ходит за Галиной, стараясь угодить ей чем только можно. Он лазит по камышам, ловит саранчуков и смотрит на девушку печально-преданным взглядом. Не осмеливаясь признаться в своих чувствах, Витя жестоко страдает от безответной любви. Он похудел и сделался похожим на поджарого, длинноногого саранчука.

Галина делает вид, что не замечает страданий моего приятеля. Принимая его помощь, она, как и в первый день знакомства, называет Витю по имени и отчеству и не дает ему никаких поводов для сближения. Он же готов для нее на любой подвиг и даже начал серьезно интересоваться биологией кузнечиков, козявок и прочей твари.

Возле озера Сасык-Куль, бродя по камышам в поисках куда-то запропастившейся саранчи, Витя заблудился и ходил, как заяц по кругу, до тех пор, пока не "дошел" окончательно. Мы нашли его около кабаньей лежки. Голодный, измученный, наполовину съеденный комарами, он совершенно обессилел и желал только тихо умереть.

В плавнях реки Ак-Су он ухитрился провалиться в трясину. На счастье мы были поблизости и, услышав отчаянные вопли, прибежали вовремя. После этого, серьезно опасаясь за жизнь своего приятеля, я стал поторапливаться с возвращением.

На исходе шестого дня мы подлетали к устью Каратала - последнему месту, которое Галине нужно было еще осмотреть. Я вел самолет вдоль южного берега озера Балхаш. Солнце, опускаясь к серым бесплодным холмам Бед-Пак-Далы, золотило голубые балхашские воды. На озере кое-где виднелись маленькие, как игрушки, рыболовецкие шаланды. Слева, насколько хватал глаз, раскинулись бугристые, заросшие саксаулом пески.

Но вот и устье. Мы с интересом разглядывали извилины рукавов Каратала, где над водой парили пеликаны, а у камышей, как белые комочки ваты, плавали лебеди. Вдруг над зарослями потянулся белый шлейф. Расплываясь и оседая в камыши, он оборвался у берега, и только тогда над водой стал виден маленький зеленый самолет. Приподнявшись повыше, он развернулся на обратный курс и снова прижался к камышам, оставляя позади себя ядовитую полосу.