Становление иранской регулярной армии в 1879—1921 гг. - [19]

. Вторым по численности было население тюрко-монгольского происхождения, занимавшее преимущественно северо- запад страны, хотя отдельные тюркоязычные группы (кашкайцы, афшары) проникли далеко на юг, юго восток и восток. Косоговский называет эту группу тюрко-татарами (29 %)[198]. Сравнительно малочисленной была арабская группа населения, в основном сосредоточенная на юге Хузистана и по побережью Персидского залива. Здесь многие арабы, сохранившие черты бедуинского образа жизни, вели нескончаемые войны из-за земель с соседними луро-бахтиарскими и курдскими кочевниками, и их взаимные распри во многом определяли политическую обстановку в юго- западном Иране[199]. Как пишет В. В. Трубецкой, «племена были источником постоянных смут и усобиц в истории Ирана, олицетворяя основные центробежные силы, противостоящие процессу образовании централизованной феодальной империи»[200].

Лучшие по качеству иррегулярные кавалерийские части выставлялись курдами на северо-востоке и северо-западе, тимурисами — на востоке и различными кочевыми племенами на юго-западе. Конница не имела никакой правильной организации. Количество воинов зависело от числа палаток или семей в округе или племени, причем число выставляемых всадников довольно часто подвергалось значительным изменениям. Каждое кочевое или полукочевое племя имело своего вождя — амира, ильхани, ильбеги или шейха, с которым приходилось считаться центральному правительству. Ему правительство обычно жаловало чин «сертипа» генерала или «серханга» полковника, в зависимости от числа, состоящих под начальством каждого всадников[201]. Прочие офицеры имели название «юзбаши» — начальник сотни, «панджабаши» — начальник пятидесяти или же «наиба» — поручика. Данные воинские звания находились в строгой субординации, но, вместе с тем, число воинов под командой того или иного лица не соответствовало ни воинскому званию начальника, ни штатному составу, деление ополчения на сотни и десятки часто носило номинальный характер.

Как показал анализ архивных материалов, единственной крупной боевой единицей иранского ополчения был «дасте», т. е. отряд. Командование дасте находилось в руках племенной знати[202]. Контингент дасте не был четко определен, так как их размер зависел от численности племени. Командование ополчения возлагалось на опытного хана, которому присваивалось звание «сердара», т. е. полководца. Сердар командовал всеми вооруженными силами провинции. Звание сердара считалось весьма почетным.

Как известно, кочевым племенам были пожалованы шахом земли, пастбища, право пользоваться которыми обуславливалось несением воинской службы. Весной, во время празднования ноуруза — нового года, из Тегерана вождям племен отправляли гонцов с уведомлением о времени и месте ежегодного смотра. Ополчение собирали в Хорасане, иногда в Фарсе, но чаще всего в Персидском Ираке. На смотре ополчения, нередко присутствовал сам шах[203]. Вождь племени был обязан по требованию шаха выставить определенное количество всадников, вооружить и снарядить которых, должно было само племя. Когда кавалерия кочевников подключалась к боевым операциям, государство назначало каждому всаднику жалование Среднее составляло 18–20 туманов в год и 5 мер фуражного довольствия ячменя и пшеницы. Материально-финансовое обеспечение ополчения, как следует из ряда источников, ложилось тяжелым бременем на государственную казну. По этой причине часто содержание ополчения целиком возлагалось на ту или иную провинцию. Из-за нехватки продовольствия и жалования ополченцы часто грабили население «…сии защитники отечества производят ужасный грабеж в тех селениях, кои охранять они долженствуют»[204]. Выдаваемого фуража было бы вполне достаточно для лошади, но кавалеристы часть его продавали, причем местному же населению, увозя с собой деньги[205]. По этой причине лошади были очень худы, но, благодаря выносливости породы при постановке на хороший корм, они быстро поправлялись[206]. Нагрузка лошади была очень значительна, к тому же всадник имел громоздкий обоз и, соответственно, большое число вьючных животных значительно ограничивали маневренность ополчения. Тем не менее, переходы в 6–7 фарсангов (от 24 до 30 км) по трудной для передвижения местности делались без особого напряжения. Обычно поход начинался на рассвете, в полдень делали привал. В жаркие летние месяцы передвигались только в ночное время. В целях отражения внезапного нападения противника выделялся «каравол», т. е. авангард в составе одного дасте, который шел впереди главных сил.

Снаряжение и вооружение ополченцев было весьма разнообразным[207]. Вооружение всадника состояло из старой прямой сабли, карабина местного производства и пистолета устаревшей системы. Достаточно редко попадались разнозарядные ружья и револьверы[208]. Несмотря на жалкое вооружение и плохие качества лошадей, всадники эти, предки которых разбивали римские легионы, сражались под знаменами Тамерлана и перешли Инд с Надар-Шахом, составляли прекрасный и благодатный материал, с которым при правильной организации и соответствующем обучении, по единодушному мнению русских офицеров, пришлось бы серьезно считаться