Становление Гитлера. Сотворение нациста - [74]

Как и в прошлом, антисемитское послание, которое Гитлер представил в тот вечер, соединяло антикапиталистический антисемитизм с расовой юдофобией. Его центральной темой было предупреждение, что международный еврейский капитализм разрушает Германию и остальной мир; что евреи эгоистичны, работают лишь для себя, нежели чем для всеобщего блага. Вот почему, утверждал он, евреи были неспособны сформировать своё собственное государство, но должны были полагаться на паразитическое высасывание крови других людей. Таким образом, говорил он, евреи не могут не разрушать государства, чтобы управлять ими. Для него еврейский «материализм и корыстолюбие» были антитезой истинного социализма. Он снова и снова повторял идеи Готтфрида Федера о еврейских финансах, не упоминая его имени. И он определил Британию как «то другое еврейство».

Сутью доказательств Гитлера было то, что евреи ослабляли Германию, поскольку они вызывали «снижение расового уровня». Таким образом, люди оказывались перед выбором — либо «освободиться от непрошенных гостей или самим исчезнуть». Центральная политическая тема для Гитлера с дней его политизации в течение предшествующего года — как построить великую Германию, которая никогда снова не проиграет большую войну, и будет всегда выживать в возникающей международной системе — явно просвечивала во всей его речи.

Гитлер также использовал эту речь для атаки на господствующее в Баварии консервативное отношение к иудаизму, порицая наиболее важную газету Мюнхена, Münchner Neueste Nachrichten, за предоставление евреям города голоса на своих страницах. Не случайно новым главным редактором газеты был никто иной, как сотрудник Майра Фриц Герлих, противник антисемитизма. И, как и в первых антисемитских заявлениях Гитлера в 1919 году, антибольшевистский антисемитизм был лишь небольшим добавлением к его речи. Он не рассматривал интернационалистских коммунистов как самостоятельных деятелей, но представлял их, как и самого Карла Маркса, приспособленческими еврейскими деятелями в руках международной еврейской плутократии, состоящей из инвесторов и крупных финансистов.

В тот вечер Гитлер по существу дела протянул руку бывшим спартаковцам. Было ли это рефлексией на свои собственные левые действия во время революции в Мюнхене — представляется вероятным, но невозможным доказать (или опровергнуть, что касается этого). Он заявлял, что даже «самые ярые спартаковцы» были в действительности добропорядочными и попросту введёнными в заблуждение евреями-интернационалистами. Эту точку зрения он публично выразил не только из тактических целей. Он станет утверждать то же самое в частных беседах на протяжении остальной жизни. Например, 2 августа 1941 года он скажет своему близкому окружению в военной ставке: «Я не стану упрекать любого простого человека за то, что он был коммунистом. Это повод для упрёков только в отношении интеллектуалов».

Он также станет говорить, что «в целом я нахожу наших коммунистов в тысячу раз более приемлемыми», чем некоторых из аристократов, которые станут сотрудничать с ним на какое-то время.

В течение всей своей речи 13 августа Гитлер ни разу не упомянул термин «большевизм». Только во время дискуссии после его речи, когда политические оппоненты стали прямо нападать на него, ссылаясь на ситуацию в России, он в конце концов произнёс это слово. Однако он сделал это только чтобы сказать своим критикам, что они «понятия не имеют о всей системе большевизма», поскольку они не осознают, что его целью является не улучшение участи людей, но разрушение рас по поручению международных еврейских капиталистов. В антикапитализме Гитлера и в его возникающем антибольшевизме в 1919 и в 1920 годах была явная иерархия: он изображал большевизм как находящийся в руках международных еврейских капиталистов, обитающих в Британии, в Соединённых Штатах и во Франции, таким образом, представляя антибольшевисткий антисемитизм как важное средство для достижения целей.

* * *

Повторяющей особенностью выступлений Гитлера, не только 13 августа, была биологическая форма антисемитизма, на которую он намекнул в своём письме к Адольфу Гемлиху: использование медицинской терминологии для описания предположительно вредного влияния евреев. В речи 7 августа 1920 года он сказал: «Не думайте, что возможно сражаться с болезнью, не убивая причину, без истребления бациллы. И не думайте, что возможно сражаться с расовым туберкулёзом, не позаботившись об освобождении нации от причины расового туберкулёза». Отсюда следует, что с евреями необходимо сражаться без какого-либо компромисса: «Действие еврейства никогда не пройдёт, и отравление нации не окончится до тех пор, пока причина, евреи, не будут удалены из нашей среды».

От этих разговоров о евреях в 1920 году была прямая линия к биологизированным высказываниям Гитлера о евреях в то время, когда Холокост начинал проводиться в жизнь в начале 1940-х. В июле 1941 года, когда «Оперативные группы» (Einsatzgruppen) СС — мобильные истребительные подразделения СС, которые действовали в тылу регулярной армии во время вторжения в Советский Союз — убивали целые еврейские общины, Гитлер выразит практически ту же самую идею: «Я чувствую себя как Роберт Кох от политики», — скажет Гитлер своему окружению в военной ставке, «Он нашёл туберкулёзную бациллу и открыл новое поле деятельности для медицинской науки. Я открыл, что еврей является бациллой и ферментом всего социального разложения».