Становление Гитлера. Сотворение нациста - [62]

По словам Германна Эссера, с конца 1919 года Гитлер «более или менее почитал Экарта как своего отеческого друга, как на самом деле делал и я». По Эссеру «Экарт играл роль отца для нашей семьи, и мы уважали его в этой роли». Экарт, между тем, впоследствии будет утверждать, что он немедленно был впечатлён Гитлером при первой с ним встрече: «Я чувствовал себя привлечённым всем его существом, и очень скоро я понял, что он точно правильный человек для нашего молодого движения». Для Экарта, впечатлённого его энергией, Гитлер был безоговорочно самым лучшим оратором. Он обращался с Гитлером как со своим любимым протеже в партии. Когда Эссер и Гитлер сцеплялись, как они это время от времени делали тогда, Экарт выступал в роли миротворца, но он также говорил Эссеру, как последний вспоминал позже: «Не мни о себе лишнего; он гораздо лучше тебя».

Подобно столь многим ранним национал-социалистам Экарт, который был привлечён городом, был чужаком в южно-баварской католической местности вокруг Мюнхена. Родившийся и выросший в северной Баварии, он много лет провёл в Берлине, прежде чем переехать в Мюнхен в 1913 году, в том же году, в котором Гитлер сделал столицу Баварии своим домом. В жизни Экарта и Гитлера присутствует много параллелей, несмотря на их разницу в возрасте. Оба в душе были художники, оба, похоже, страдали от депрессии, оба пережили тяготы жизни — Гитлер в Вене, Экарт в Берлине — и страсти обоих находились равно в искусстве и в политике. И оба были подвергнуты еврейскому влиянию до войны, о котором они позже предпочтут умалчивать.

Когда Гитлеру был двадцать один год, у него в Вене были еврейские партнёры по бизнесу и знакомые в жилище людей из рабочего класса, с которыми у него сложились хорошие отношения. Для Экарта еврейское влияние заходило даже глубже этого. Два человека, которыми он более всего восхищался до встречи Гитлером, были евреями: Генрих Гейне и Отто Вайнингер. Гейне, великий немецко-еврейский поэт, был героем юности Экарта. Первая публикация Экарта была изданием стихов Гейне. Ещё в 1899 году Экарт восхвалял наиболее известную еврейскую литературную личность Германии девятнадцатого века как гения страны этого столетия: «Если принять во внимание всю эту безжизненную немецкую эпоху — во всей её суетности — нельзя не удивляться силе гения, с которой один единственный человек неожиданно сотряс недостойную литературную культуру [людей] и вывёл их освобождённый дух на поразительные новые пути. Этим человеком был Генрих Гейне». В 1893 году Экарт даже написал и опубликовал поэму, которая возносила хвалу прекрасной еврейской девушке.

Вайнингер стал важен для Экарта во время его антисемитского преображения в первые годы двадцатого столетия. Вайнингер был австрийским евреем, который уже взрослым перешёл в протестантизм. Он опубликовал свою книгу Geschlecht und Charakter (Пол и характер) в 1903 году, незадолго до своего самоубийства в возрасте двадцати трёх лет. Её центральной темой была полярность мужского и женского в индивидуальном и во вселенной, характеризуя при этом женские принципы как еврейство. Для Вайнингера главной чертой женского принципа был его материализм, отсутствие души и личности. После прочтения книги Экарт начал героизировать еврейского автора за ненависть к самому себе. Он писал в своей записной книжке в то время: «Если у меня в руках книга Вайнингера, разве я не держу в своих руках также его мозг? Разве у меня самого нет мозга, чтобы читать между строк его мыслей? Разве он не мой? Разве я не его?»

Несмотря на раннее еврейское влияние, после Первой мировой войны и революции Гитлер и Экарт разделяли риторику истребления относительно евреев. В своём письме к Гемлиху Гитлер определил как свою конечную цель «полное устранение евреев»; а Экарт во время своего первоначального знакомства с Гитлером выразил своё желание погрузить всех евреев на поезд и вывезти их в нём в Красное море.

Экарт имел первостепенное значение для Гитлера не только вследствие его политического влияния на него, и не потому, что, похоже, под его влиянием Гитлер впервые начал верить, что является высшим существом. Он был также чрезвычайно важен для Гитлера из-за своей жизни вне политики, или, можно сказать, на границе политики и искусств. Это через Экарта Гитлер — который сам никогда бы не смог найти устойчивое положение на мюнхенской сцене искусств — был представлен сходно мыслившим людям искусства, образовывавшим субкультуру в городе, в котором доминировали прогрессисты. Для Гитлера наиболее важным представлением, которое сделал Экарт, было знакомство с Максом Цэпером, пейзажистом, чьей целью было изгнание еврейского влияния из искусства, и который держал салон для подобных ему людей искусства. Когда Экарт впервые привёл Гитлера в салон Цэпера осенью 1919 года, он представил его как знатока архитектуры с происхождением из рабочего класса. Гитлер определённо выглядел с головы до ног бедным знатоком для остальных участников салона. Как вспоминал один из них, Гитлер появился в салоне «со слегка прикрытыми серыми глазами, тёмными голосами, висячими усами и примечательно широкими ноздрями. Его костюм был тёмным и поношенным, брюки старые и потёртые, топорщившиеся на коленях».