Становление Гитлера. Сотворение нациста - [57]

Отрицание сепаратистских движений на любой немецкоговорящей территории и желание учреждения объединённой Германии в самом деле было возможно единственной политической константой, которая прошла через всю жизнь Гитлера с его юности до дня смерти. В самом деле, когда в 1922 году Гитлера отправят в тюрьму впервые в его жизни, это будет не из-за его антисемитских действий. Он будет обвинён и приговорён к трёхмесячному заключению в тюрьме (из которых отсидит только месяц и три дня) за насильственный срыв политического митинга Отто Баллерштедта, лидера сепаратистского Bayernbund («Баварский Союз»), которого он убьёт после «Ночи Длинных Ножей» в 1934 году. Его презрение к баварскому сепаратизму также отразится в том факте, что с 1934 года ни одно государственное учреждение в Баварии не будет нести флаг Баварии, после того, как Гитлер выразил свое неприятие флага.

Даже когда он разговаривал со своей свитой 30 января 1942 года, через десять дней после конференции в Ваннзее, которая решила судьбу евреев в Европе, Гитлер, всё еще помешанный на Баллерштедте и на том, как он предположительно подрывал единство Германии, заявит, что среди всех ораторов, с какими он когда-либо встречался, Баллерштедт был самым большим его противником. Двумя днями позже Гитлер выделит сепаратистов как предположительно единственных политических оппонентов, кого он преследовал без какого-либо компромисса. В своей военной ставке в Восточной Пруссии «Волчье Логово» он скажет своей свите: «Я уничтожил всех тех, кто принимал участие в сепаратизме, как предупреждение, чтобы все знали, что для нас это не шутка. К остальным я был снисходителен». Тем не менее, Гитлер верил, что в отличие от сепаратистов, активисты левого фланга могут быть исправлены. Месяцем ранее, в ночь с 28 на 29 декабря 1941 года, он заявит, что был уверен в том, что он мог бы обратить в свою веру даже последнего вождя парламентской группы Коммунистической партии Германии Эрнста Тоглера перед тем, как он забрал власть. «Если бы я только встретил этого человека десятью годами ранее! — скажет о нём Гитлер. — Он, в сущности, был умным человеком». Гитлер уже излагал подобные мысли в речи, которую произнёс 26 февраля 1923 года.

С того времени, когда генерал фон Моль приказал ему работать непосредственно для Карла Майра, Гитлер сделал две вещи: во-первых, попытался найти новый дом для себя, и во-вторых, сделал попытки найти ответы, какие он искал для объяснения поражения Германии в войне и найти рецепт, как наилучшим образом создать новую и устойчивую Германию. Рейхсвер в конце концов оказался неприветливым местом для Гитлера. И всё же он обеспечил его полигоном, на котором он мог опробовать свои появляющиеся политические идеи, равно как и технику пропаганды. И богатый выбор разнородных идей, с которыми он познакомился во время своей работы в Рейхсвере, позволил ему отобрать ингредиенты для новой Германии, которую он хотел слепить. В таком контексте Гитлер развил антикапиталистический (скорее, чем преимущественно антибольшевистский) антисемитизм. Он рассматривал «еврейский дух» как яд, который следует вытащить из Германии, прежде чем она сможет подняться. В соответствии с его возникающими политическими идеями «еврейский дух» был единственным наиболее важным препятствием, которое несло опасность для будущего Германии и её выживания.

Однако Гитлер не находил нового дома до тех пор, пока он не натолкнулся на DAP в своей работе для Карла Майра, и буквально, и в политическом смысле. Тут было место, в которое он действительно вписывался. Больше не было вежливого осмеяния, которому он подвергался во время войны, когда он высказывал политические идеи; не было больше страха быть избитым постреволюционными солдатами. Тут была группа мужчин и несколько женщин, которые возбуждались его политическими идеями и аплодировали ему. И была группа сходно мыслящих людей, которые, подобно ему, старались постичь, как наилучшим образом выстроить новую Германию, которая будет безопасной на все времена. Единственной проблемой, с которой всё ещё сталкивался Гитлер, было то, что некоторые люди в DAP, в отличие от Антона Дрекслера, вовсе не были обрадованы его присоединением и не стремились дать ему место.

Глава 6. Две концепции

(октябрь 1919 — Март 1920 г.)

Карл Харрер не разделял энтузиазма Антона Дрекслера относительно нового рекрута партии. Как вспоминал в 1929 году Гитлер, «Национальный председатель DAP был, в частности, глубоко убеждён, что у меня вовсе не было никаких риторических способностей, мне недоставало необходимого спокойствия для публичных речей. Он был убеждён, что я говорю слишком торопливо, я недостаточно обдумываю свои предложения. Мой голос слишком криклив, и, наконец, я постоянно машу руками».

Харрер сопротивлялся приглашению Гитлера в сообщество главным образом потому, что его представление о Немецкой Рабочей партии (DAP) сильно отличалось от представления Дрекслера, несогласие, которое имело свои корни ещё в дни их начального сотрудничества во время войны. Их послевоенное расхождение во взглядах на будущее