Становление Гитлера. Сотворение нациста - [4]

Все они сохранили много от своего суверенитета, как очевидно из того факта, что в Баварии остался свой собственный монарх, вооружённые силы и министерство иностранных дел. Кайзер Вильгельм, глава Германии, несмотря на всё своё бряцание оружием, был только первым среди равных из монархов Германии.

Как результат столкновения с сильным возрождением анти-прусских настроений и местничества в Мюнхене, когда он выздоравливал зимой 1916–1917 г от ранения в бедро, которое получил на Сомме, Гитлер не проявил никакого интереса к посещению Мюнхена при двух последующих возможностях, когда ему давали отпуск домой с фронта. Оба раза он предпочёл остаться в Берлине, столице как Пруссии, так и Германского Рейха. Это предпочтение столицы Пруссии над Мюнхеном составило двойное неприятие последнего: это было не только отрицательное решение против Мюнхена и Баварии, но также и положительное в пользу Берлина и Пруссии в то время, когда нигде в Германии не ненавидели Пруссию столь сильно, как в Баварии. В то время многие баварцы думали, что это Пруссия виновата в том, что война всё ещё продолжается.

В противоположность к тому образу, который порой формируется о Баварии как о месте зарождения нацистской партии, политическое развитие Баварии выглядело многообещающим, по крайней мере до конца Первой мировой войны. Глядя с довоенной перспективы, было бы обоснованным предположение, что в конце концов произойдёт полная демократизация Баварии. Часто слышимое мнение, что немецкая демократия была мертворожденной вследствие безуспешной и незавершённой революции в конце Первой мировой войны, что в конечном счёте привело страну в бездну после 1933 года, основано на неверном предположении, что революционное республиканское изменение было предпосылкой для демократизации Германии. Это проистекает от чрезмерного поклонения духу американской революции 1776 года и французской революции 1789 года. Это также является результатом неведения, окружающего то, что можно назвать духом 1783 года, финального года американской войны за независимость. Этот год отмечает начало эры постепенных реформ, постепенного изменения и конституционной монархии в самой Британии и в оставшейся части её империи. В течение последующего столетия или около того дух 1783 года был столь же успешен по всему земному шару, как был успешен дух 1776 и 1789 годов в распространении свободы, правового государства и гуманитарных идеалов, и в поощрении демократизации. Решающим образом доморощенная политическая традиция Баварии разделяла свои главные черты с духом 1783 года, но не с духом 1776 и 1789 годов.

Бавария до войны уверенно шла по пути к демократизации своей политической системы. Кроме того, довоенные социал-демократы, либералы и по меньшей мере прогрессивное крыло католической партии центра — все приняли путь к постепенным реформам и к конституционной монархии. Вследствие их действий члены баварской королевской семьи также приняли постепенное изменение в направлении парламентской демократии уже до войны. Это в особенности относилось к кронпринцу Руппрехту, бывшему номинальным претендентом от Стюартов на британский трон, который был известен своими литературными произведениями о его приключениях по всему миру, включая исследования Индии, Китая и Японии, и своими путешествиями инкогнито с караваном по Среднему Востоку, которые в том числе привели его в Дамаск, где он был очарован еврейской общиной города. Это также равным образом верно в отношении сестры короля Людвига, принцессы Терезы Баварской. Она не только приобрела известность как зоолог, ботаник и антрополог, исследуя дикие местности в Южной Америке, внутренней части России и в других местах, но также она была известна в своей семье как «демократическая тётушка».

Во многих отношениях принцесса Тереза воплощала собой город, в котором она жила и который даст рождение нацистской партии. Мюнхен был старым средневековым городом, который в течение веков был резиденцией династии Виттельсбахов, правившей Баварией. Однако, поскольку Бавария долгое время была европейским захолустьем, Мюнхен уступал в размере и в значении крупным городам Европы. И всё же к восемнадцатому веку началось превращение Мюнхена в изысканный город искусств. К тому времени, когда в него прибыл Гитлер, он славился своей красотой, своими искусствами и своим либерализмом, что сосуществовало с традиционной баварской жизнью, с упором на католическую традицию, культуру пивных залов, кожаных штанов и духовых оркестров. Жизнь в Швабинге, наиболее богемном предместье Мюнхена, напоминала жизнь в парижском Монмартре, в то время как жизнь всего лишь через несколько улиц в основном была схожа с жизнью жителей баварской деревни, поскольку большая часть населения Мюнхена переехала в город только лишь в предшествующие десятилетия из баварской сельской местности. Довоенный Мюнхен едва ли был городом, где мог бы родиться политический экстремизм.

* * *

С написанием книги «Первая война Гитлера» мне стало ясно, что все наши предыдущие объяснения того, как Адольф Гитлер превратился в нациста, более не являются логичными. В то время как исследования и написание книги позволили мне понять, какую роль война в действительности играла в развитии Гитлера и какую роль придуманная им история о его военном опыте будет играть в политическом смысле в грядущие годы, это также сформулировало новую загадку: как стало возможным то, что Гитлер превратился в знаменитого пропагандиста возникающей нацистской партии в течение всего лишь одного года, и вскоре после этого стал не только лидером партии, но и искусным и умелым политическим дельцом?