Становление Гитлера. Сотворение нациста - [22]

Как было возможно, что человек, который никогда не показывал каких-либо лидерских качеств и не имел явного желания вести за собой людей, неожиданно решает заняться политикой? Даже в Траунштайне Гитлер не проявил каких-либо характерных черт лидерства. Если бы он это сделал, то несомненно был бы отослан обратно в Мюнхен с большинством караульных из Второго пехотного полка в конце декабря 1918 года — поскольку его считали бы ответственным за их поведение — скорее, чем его выбрал бы кто-то из офицеров лагеря, желавший, чтобы он остался. И как это было возможно, что его товарищи хотели теперь отдавать за него голоса, когда в прошлом в самом лучшем случае с ним обращались как со всеми любимым одиночкой?

Единственный правдоподобный ответ на эти вопросы — это то, что перевод Гитлера в середине февраля во вторую демобилизационную роту его части стал сигналом для него, что его демобилизация была неминуема, если он не сможет обеспечить себе положение, которое предотвратит это. Вакантная должность доверенного лица точно была таким положением. Перспектива продолжения службы в армии наиболее вероятно была причиной того, почему Гитлер решил принять вызов и избираться на должность. Любые другие возможные объяснения либо противоречат с его предшествующим поведением, в котором он не проявлял интереса к лидерству, либо не могут обеспечить правдоподобного объяснения желания людей из роты Гитлера голосовать за него.

Если бы товарищи Гитлера голосовали за него потому, что большинство из них придерживалось праворадикальных взглядов и они видели в нём родственного по духу, это предполагало бы, что Гитлер высказывал и обсуждал с ними контрреволюционные, ксенофобские, националистические идеи. Однако большинство солдат в Мюнхене, и, соответственно, голосовавших на выборах доверенного лица, придерживались в то время левых убеждений.

На январских выборах в Баварии подавляющее большинство людей Запасного батальона Второго пехотного полка — вполне в унисон с солдатами других базировавшихся в Мюнхене частей, для которых был учреждён специальный избирательный округ — голосовали за социал-демократов. Например, в одном из избирательных участков Запасного батальона Второго пехотного полка, в том, что на Амалиенштрассе, ошеломляющие 75,1 процента голосов были отданы за СДПГ. Независимые социал-демократы Айснера были вторыми с несущественными 17,4 процентами голосов.

Более того, незадолго до избрания Гитлера людьми Второй демобилизационной роты, солдаты батальона, к которому принадлежала рота, избрали своим представителем Йозефа Зайса, который был известен своими левыми склонностями. В действительности, он спустя несколько недель присоединится к Красной Армии. Те же люди, которые подавляющим числом голосовали за левые партии в январе и только что избрали закоренелого левого кандидата в качестве представителя батальона, вряд ли выбрали бы представителем своей роты кандидата-новичка с известными и высказанными правыми убеждениями. Подобным же образом трудно увидеть, как бы они голосовали за кого-либо, кого бы они воспринимали как сторонника крайне левых.

Ответ состоит в степени левизны. Солдаты в Мюнхене колебались между поддержкой умеренных левых, то есть СДПГ, и радикальных левых в их различных инкарнациях, но не между левой и правой идеологиями. В конце концов, более 90 процентов солдат в воинской части Гитлера голосовали либо за умеренных, либо за радикальных левых в январских выборах в Баварии. Это не обязательно означает, что Гитлер откровенно высказывался в поддержку революции; только то, что если бы он сказал что-то против революции даже в умеренном виде, то тем самым он уничтожил бы свои шансы на избрание. Вкратце, какими бы не были его внутренние мысли, Гитлера воспринимали как поддерживающего по меньшей мере умеренные левые идеи.

Большинство солдат из резервной части Гитлера, сопротивлявшиеся демобилизации и служившие с ним в Траунштайне и в других местах, не были известны своим рвением служить и возглавлять. Поэтому весьма непохоже, чтобы планка требований для кандидатов, которых они хотели избрать, чтобы не заниматься самим этими делами, была очень высокой. Это создало окно возможностей для Гитлера. Даже с низко установленной планкой требований трудно себе представить, что они могли бы голосовать за откровенного правого кандидата на эту должность.

Контекст выборов Гитлера в качестве доверенного лица сильно наводит на мысль, что его решение баллотироваться на должность, когда в прошлом он не интересовался лидерством, было продиктовано целесообразностью и приспособленчеством с его стороны. Но теперь, когда у него была его первая лидерская должность, ему представилась возможность научиться работе, что в свою очередь дало ему возможность понять, что у него действительно имеется потенциал лидера. В разговорах с некоторыми из своих близких товарищей по первым годам нацистской партии Гитлер раскрыл, что он совершенно ничего не знал о своём таланте лидерства до весны 1919 года. Он определённо не признавал позже своей роли в качестве доверенного лица. Предпочтительнее он приукрасил своё пробуждение как лидера в фантастическом повествовании о том, как предположительно бросил вызов радикальным революционерам в гостинице на своём пути обратно из Траунштайна в Мюнхен. Этот рассказ кем-то был передан Конраду Хайдену. Как этот социал-демократический журналист изложил эпизод в своей биографии Гитлера, написанной в эмиграции, Гитлер «взобрался на стол, переполненный страстью, едва осознавая, что он делает — и неожиданно обнаружил, что может говорить».