Становление Гитлера. Сотворение нациста - [17]

Хуже того, в результате отсутствия таланта политического деятеля, у Айснера не было реалистичных мыслей о том, как лучше всего удерживать радикальных революционеров внутри его собственных рядов и в тех группах, что были левее его партии, таких как «Спартаковцы», когда эйфория первых дней революции пошла на убыль. («Спартаковцы» — революционная группа, названная так в честь вождя римских рабов Спартака, которая пропагандировала диктатуру пролетариата). Айснер отмахивался от повторяющихся и настойчивых предупреждений, что он чересчур доверяет крайним левым и что он недооценивает опасность переворота с их стороны. Он говорил своему правительству, что люди на крайнем левом фланге всего лишь выпускают немного пара: «Нам следует дать людям выпустить его из их систем». Он не смог понять, что пытаясь приручить крайних левых в Мюнхене, он достиг противоположного: он раздул левый радикализм, роя тем самым могилу для своего примиренческого подхода к политике.

Радикальные революционеры ощущали, что Айснер продался реакционерам, которые в их глазах включали всех от социал-демократов (СДПГ), либералов и умеренных консерваторов до истинных реакционеров. В их идеалистическом, но параноидальном видении мира, которое следовало стандартным большевистским рассуждениям, парламентская демократия, либерализм, постепенность и реформизм с одной стороны, и правый авторитаризм с другой были двумя сторонами одной и той же медали.

В начале декабря 1918 года Фриц Шрёдер, один из представителей независимых социал-демократов Айснера, недвусмысленно высказался в Совете солдат против парламентской демократии: «Слухи о национальном собрании — это не более чем реакционная болтовня». Схожим образом анархист Эрих Мюэзам требовал установления мягкой диктатуры, нацеленной не на поддержку пролетариата, но на то, чтобы «разделаться с пролетариатом». Тем временем, близкий соратник Мюэзама, Йозеф Зонтхаймер, по существу требовал разрушительной власти толпы. «Я надеюсь», — выкрикивал Зонтхаймер по время митинга в начале января, «что мы все возьмёмся за оружие, чтобы посчитаться с реакцией». Несколькими днями раньше коммунисты потребовали на публичном митинге в Мюнхене, что люди должны «пойти на выборы Национальной Ассамблеи не с избирательными бюллетенями, но с ручными гранатами».

К концу ноября 1918 года Эрхард Ауэр, министр внутренних дел и лидер СДПГ, уже пришёл к заключению, что продолжающийся радикализм крайне левых делает демократизацию в Баварии нежизнеспособной. Глубоко обеспокоенный тем, что это может перерасти в тиранию, Ауэр постоянно набрасывался на Айснера и на отсутствие решительных действий с его стороны против левых радикалов, заявив 30 ноября: «Не может, не должно быть диктатуры в нашем свободном народном государстве». Поскольку сторонники Айснера чувствовали себя всё более осаждёнными со всех сторон, они фактически отменили свободу слова уже 8 декабря. В этот день они приказали нескольким сотням солдат атаковать офисы газет: консервативных, либеральных и умеренных от СДПГ. Двумя днями позже американцы, проживавшие в Мюнхене, получили срочное уведомление от государственного департамента США, что более не безопасно проживать в Германии; им было сказано «отправиться домой как можно раньше».

Повсюду в Германии попытки радикалов левого крыла свергнуть новый либеральный политический порядок были даже более экстремальными, доказывая то, что опасения Ауэра не были безосновательными. В начале января коммунисты попытались устроить в Берлине государственный переворот, нацеленный на свержение национального правительства, уничтожение парламентской демократии путём предотвращения проведения национальных выборов и установления вместо неё Германской Советской Республики. Только с помощью милиции умеренным социал-демократам удалось спасти зарождающуюся парламентскую демократию Германии. И попытки левых свергнуть силой парламентскую демократию в Германии не были ограничены столицей. Например, с января до 4 февраля Советская Республика существовала в Бремене, старом ганзейском городе на северо-западе Германии. В конце 1918 и в начале 1919 года основной вызов установке либеральной демократии в Германии не исходил от правых. Он пришёл слева.

Единственный серьёзный вызов в Баварии, не исходивший от радикальных левых, был от Рудольфа Бутманна, библиотекаря, работавшего в библиотеке баварского парламента, который недавно вернулся с войны и который станет возглавлять нацистскую партию в баварском парламенте между 1925 и 1933 гг. Вместе с пангерманистским издателем Юлиусом Фридрихом Леманном и другими соучастниками заговора Бутманн планировал свержение правительства Айснера и с этой целью в конце декабря основал милицию («бюргервер», Burgerwehr). Однако его сотоварищи были политически различными. Они включали и консерваторов, и радикальных правых экстремистов, которые мечтали устроить путч против Айснера, и известных членов Общества Туле — радикального правого тайного общества, которое будет играть выдающуюся роль в начале становления нацистской партии. В числе заговорщиков Бутманна также были ведущие социал-демократы; в самом деле, когда основывался «бюргервер», он контактировал с Эрхардом Ауэром, который также сотрудничал с другим членом Общества Туле, Георгом Грассингером, в попытке свергнуть Айснера.