Становление Гитлера. Сотворение нациста - [15]

В самом деле, результаты выборов в Баварии ставят под вопрос частое предположение о том, что по крайней мере для региона, который станет местом рождения немецкого национал-социализма, Первая мировая война была «зародышевой катастрофой» последующих бедствий двадцатого века. Перспективы демократизации, или по крайней мере умеренного политического будущего в Баварии, продолжали быть обещающими в январе 1919 года, не несмотря на, но вследствие отсутствия разрыва с прошлым. На политические идеи и предпочтения баварцев удивительно мало повлияла война; те же соотношения голосов избирателей, которые в прошлом подпитывали довоенный реформистский политический строй в Баварии, теперь поддерживали новый либеральный парламентский порядок в Германии.

* * *

Если вернуться в Траунштайн, то там зрели проблемы, поскольку по словам Ганса Вебера, одного из офицеров лагеря, люди, с которыми служил Гитлер, были индивидами, «которые похоже расценивали свою военную работу после перемирия и революции чисто как средство продолжения своего беззаботного существования за счёт государства. […] Они были самыми отвратительными созданиями из когда-либо бывавших в Траунштайне: ленивые, недисциплинированные, требовательные и нахальные. Они регулярно покидали свои посты, не исполняли своих обязанностей и отлучались без увольнительной». Вследствие их распущенного поведения глава солдатского совета срочно затребовал, чтобы солдат вернули в Мюнхен, когда большинство из оставшихся военнопленных было репатриировано в конце декабря. Запрос был удовлетворён. Однако офицеры в лагере исключили Гитлера и Шмидта из числа тех, кого попросили покинуть Траунштайн. Решение начальников оставить Гитлера, когда отослали так много других стражников, указывает на то, что в глазах его офицеров он продолжал быть добросовестным солдатом и послушным долгу исполнителем приказов, каким он был в течение войны. То есть, в отличие от большинства других солдат, которые были вместе с ним посланы в Траунштайн, он не был ни недисциплинированным, ни бунтовщиком. Всё ещё не было признаков какой-либо трансформации в личности Гитлера, по крайней мере во внешнем проявлении.

По этой причине Гитлер и Шмидт всё ещё были в Траунштайне после того, как большинство военнопленных было отправлено по домам. Не совсем ясно, когда эти двое вернулись в Мюнхен. Сам Гитлер ложно утверждал в Mein Kampf, что они оставались в лагере до его роспуска и что «в марте 1919 года мы снова вернулись в Мюнхен». Это была своекорыстная ложь, поскольку она удобно размещала Гитлера вне Мюнхена во время политического хаоса, который должен был разразиться в конце февраля.

Наиболее вероятно, что Гитлер и Шмидт покинули Траунштайн вскоре после отбытия 23 января 1919 года последних из остававшихся русских военнопленных. С этого времени оставался только основной состав для закрытия лагеря, который был демонтирован в конце февраля. Похоже, что самое позднее 12 февраля Гитлер вернулся в Мюнхен, поскольку в этот день он был переведён из Седьмой роты Запасного батальона Второго пехотного полка во Вторую демобилизационную роту полка.

Тот факт, что Гитлер и Шмидт не были среди стражников, отосланных обратно в Мюнхен, как только большинство военнопленных покинуло лагерь, важен не только потому, что он показывает Гитлера, продолжающего угождать своему начальству. Он также указывает на пропасть, существовавшую между Гитлером и большинством солдат, с которыми он служил, как это было во время войны. Его добросовестная служба вбила клин между недисциплинированным большинством служивших в Траунштайне и им. Как результат, Гитлер и Шмидт продолжали быть чужаками там так же, как они были во время войны в качестве членов полкового штаба.

Когда Гитлер вернулся в Мюнхен, недавний опыт будущего вождя Третьего Рейха на границе Альп не дал ничего, что восстановило бы его против нового революционного режима. Они оба, Шмидт и он, добросовестно служили ему, не делая в этот момент никаких попыток для демобилизации. Их продолжающаяся поддержка правительств Баварии и Германии, несмотря на их превращение из монархий в республики, не образует противоречия с той мыслью, что Гитлер по сути был всё тот же человек, каким он был в течение войны, когда, так же как и теперь, он был в хороших отношениях со своими начальниками и послушно следовал их приказам. В конце концов, многие представители старого режима, включая командира дивизии Гитлера, также служили новому режиму. Но только после возвращения Гитлера в Мюнхен его вовлечённость в новый политический порядок начнёт заходить гораздо дальше, чем у его бывших начальников.

Глава 2. Маленький винтик в машине социализма

(С февраля до начала апреля 1919 г.)

Однажды 15 февраля 1915 года поэт-романист Райнер Мария Рильке сидел за своим столом в Мюнхене и разглядывал фотографию, которую графиня Каролина Шенк фон Штауффенберг, его знакомая, вложила в своё последнее письмо. На ней были изображены три сына графини — Клаус, Бертольд и Александр.

Политическая ситуация в Мюнхене резко изменилась к худшему с того времени, когда Рильке написал осторожно оптимистическое рождественское письмо своей матери. Тем не менее, когда он начал писать свое письмо графине Каролине, он пытался оставаться позитивным, выражая на бумаге свою надежду, что из нынешних невзгод вырастет лучший мир для мальчика графини Каролины, «который уже теперь подаёт признаки большого будущего».