Станкевич - [3]
— Леша туда не ездил?
— И не знает-то, где это.
— Последний раз когда Иван был?
— Да уж пять лет, как последний раз…
— А в этом году?
— Не был.
— А не собирался?
Неплохо б услышать: «Да, собирался, звала я…»
— Да написал бы, или же, телеграмму отбил.
— А мог он приехать, да не у Вас, — у кого-то остановиться?
— Да у кого? Нет, навряд ли.
Следователь дописал протокол. Еще раз почитал.
— Не торопитесь, подумайте — все ли я написал?
Не кивала, скорее трясла головой Анна Ивановна, выражая усталость, уважение к следователю, и сознание безнадежной никчемности этой беседы.
— Спасибо. Вот здесь подпишите. Вот как пенсию получаете, так же и подпишите.
— Ну, как? — позвонил Евдокимов, — Холодно? Горячо?
— Холодно, ужас, Владимир Иванович!
— Да, уж… Совсем ничего?
— Такой образ жизни, ты понимаешь…
— Да можно понять…
— Она и не знала, что он почил.
— Ну, все-таки: больше месяца?… Когда бы она спохватилась, а?
— Это богу известно. Мать полагала, запил, закатил куда — да и бог с ним. Она отдохнула. Как знать, может и пожила-то по-человечески этот месяц. А я ее тут колю всерьез! Аж неловко, — настолько всерьез…
— Хм? — усомнился начальник розыска.
— Возраст! — не согласился следователь, — От имени службы, я первый раз доставал человека в такие годы.
— Ну, — успокоил Владимир Иванович, — не от своего же. А родственники?
— Брат старший, давно уж в Сибири живет…
— Романсами, брат увлекаешься?[1]
— В контрах с погибшим был. Достал его брат, — и бежал человек на край света. Мать характеризует его положительно и жалеет, что тот далеко.
— Тот — на край света, а здесь он кого мог настолько достать, чтоб его на тот свет?
— Любого! А круг его — сам понимаешь…
Что ж тут не понимать? Гася сокрушенные вздохи, с обеих сторон, легли на рычаг телефонные трубки.
Но, первом акте топор «засветился». В последнем, по логике, должен выстрелить. А труп расчлененный… След суровый, крутой, но как ни крути, — «топорный»! И угроза, пусть давняя, все же, была…
Потерпевшего было не жаль. «Две судьбы, минимум! — думал, давя сигарету, следователь, — маме и брату, сломал человек! И третью — свою…»
Начальник Падунского РОВД в сибирском Братске, получил отдельное поручение следователя из Украины.:
— Давыдов! — позвал он в селектор, — Зайди, Украина о помощи просит!
Выбрав вечер, Сева зашел к Людмиле.
— Милая, что же случилось? Чего ты в милицию бегала, Люд?
— А я обязана доложить?
— О. нет, нет! — протестовал, улыбаясь, Сева. — Я просто подумал, что без причин в заведенья такие не ходят…
— Да лучше б не знать и не видеть такого, из-за чего я туда ходила…
— Ага! — акцентом поставил ладонь вперед, Сева, — Не зря ты туда ходила. «А я обязана Вам доложить!» — уже говоришь со мной солдафонским жаргоном!
— Ходила, вообще-то, не в «солдафонию»…
— Ай, да какая разница! Ты как ребенок. Не знаешь…
— Чего я не знаю?
— Менты, солдафоны — одно и то же.
— Не знаю… А ты это знаешь откуда?
— Откуда? А ты мне скажи, кто на работу идет в милицию? Кто?
— Ну-у…
— Да те идут, Люда, кто работать не хочет! Ну, вон, посмотри на них! Ему у станка бы стоять, или строить, а он… Да, пахать на них можно! В общем, они — это те, кто работать не хочет, а учиться не в состоянии. А там, — форма, погоны, там думать не надо! Тебе приказали — и делай! Зачем им мозги?
— Жестко ты, Сев, — улыбнулась Людмила.
— О чем говоришь, не люблю я их!
— Ну, можно подумать, что я…
— Да, что ты? Надеюсь!
— Я, Сева, ходила туда потому, что нашла «фрагмент».
— Что за фрагмент?
— Рука… От пальцев, примерно, до плеч. В татуировках…
— В татуировках?
— Да, от пальцев и до конца.
— До плеча, в смысле?
— Да, вся рука.
— Ого! — сказал Сева, — И где?
— Ральф у воды нашел.
— Там, где ты с ним гуляешь?
— Да. Говорят, что примерно месяц, была в реке.
— Ну и что говорят: что дальше, и как? Кто такой? Кто убил?
— Ты, что? Двое суток прошло…
— А сколько же славной милиции надо, когда человека убили?
— Не знаю, Сева…
Голосом более, чем она, компетентного человека, Сева спросил:
— Разрисованный говоришь, до головы?
— Я не знаю. Не было головы.
— Но, тату крутое?
— Супер-крутое!
— Ну, значит, свои завалили! И порубили на части. Нормальный так мог бы? Ты что, — человека рубить! Татуированный — значит сидент. Даже крутой сидент. Такие же и завалили! А этим, — милиции, установить его личность, просто. «Пальцы», раз он сидел, у них есть! Тем более, ты говоришь, что и на руке они есть.
— А. вот это странно… — заметила Люда.
— Что? — удивился Сева.
— Ну, если такие, как ты говоришь, завалили, они отрубили бы пальцы…
— Ну, ты даешь! — поразился Сева, — Да, дай тебе волю, ты разберешься. Убийство раскроешь, Людмила батьковна!
Люда восторга не оценила.
— Жаль, — вернул компетентные нотки Сева, — потому, что они не раскроют. Убийцы — матерые волки! Матерые… В этом, я имею в виду, в этом случае.
— А опера?
— Опера? — Сева, подумал, прошелся по комнате. Явно не попадал он в струю. В разном тоне, не в том же ключе, говорили они с Людмилой.
— А ты, я так вижу, Людмила, — задел он ее, — человек увлеченный, а? Азартный?
— В хорошей игре — почему бы и нет?
— Ага! Вот, неравнодушный ты человек, — это точно. С тебя началось! Представь, ты прошла бы мимо… Какой механизм закрутился! Какой резонанс! А не ты — и не знал бы никто, что убит на земле человек. Представляешь!
Действительно ли неподвластны мы диктату времени настолько, насколько уверены в этом? Ни в роли участника событий, ни потом, когда делал книгу, не задумывался об этом. Вопрос возник позже – из отдаления, когда сам пересматривал книгу в роли читателя, а не автора. Мотивы – родители поступков, генераторы событий, рождаются в душе отдельной, в душе каждого из нас. Рождаются за тем, чтобы пресечься в жизни, объединяя, или разделяя, даже уничтожая втянутых в события людей.И время здесь играет роль. Время – уравнитель и катализатор, способный выжимать из человека все достоинства и все его пороки, дремавшие в иных условиях внутри, и никогда бы не увидевшие мир.Поэтому безвременье пугает нас…В этом выпуске две вещи из книги «Что такое ППС?»: повесть и небольшой, сопутствующий рассказ приключенческого жанра.ББК 84.4 УКР-РОСASBN 978-966-96890-2-3 © Добрынин В.
Два рассказа и небольшая повесть. Три вещи — три страницы из дневника Истории. Мы так похожи в поступках мечтах и ошибках — герои далекого, близкого и настоящего времени! По динамике и многоплановости — это боевик, без спецэффектов, мистики и "заплывов в свободное фэнтези». Без этого жизнь, глубиной впечатлений и яркостью красок, не уступает а превосходит выдумку…ISBN 978-966-96890-1-6© Добрынин В. Е., 2007.© Добрынина М. А., обложка, 2007.
Они все не вымышлены: украинский мальчишка Мирон Выхованец; Рудольф Гёсс – комендант Освенцима; НКВДист Ткаченко и НКВДист без фамилии, другие герои. Все основные события книги подтверждены документально. Но это художественная книга. Не даты, с точным перечислением лиц и событий, перечислены в ней – а люди, их судьбы. В ней события – глазами героев, в ней боль – не из глубин или высоты полета творческого воображения автора – в ней живая боль победившего, побежденного, и опаленного войной человека.В силу не общепринятой, а объективной оценки событий минувшей войны, многие из документов которой впервые представлены в этой книге – «Последняя мировая…» не избежит полемики.
Роман «Женька, или Безумнейший круиз» продолжает серию любовно-приключенческих произведений автора. Героиня этой книги — молодая эксцентричная женщина, пытающаяся с переменным успехом бороться с собственными пороками. Ее энергия и решительность приводят к самым неожиданным результатам, зачастую диаметрально противоположным ее устремлениям. Пытаясь внести коррективы в свое поведение, она недооценивает силу природного инстинкта и обстоятельств. Соответственно и попадает в ситуации, выбраться из которых может только в силу своей «ненормальности».
Такого Нью-Йорка вы еще не видели.В двадцать втором веке это город-мечта, город самых смелых надежд. Манхэттен – теперь единое здание в тысячу этажей, и каждый его житель о чем-то страстно мечтает, и каждому есть что терять. Пять юношей и девушек ведут отчаянную и беспощадную борьбу, чтобы подняться на вершину мира и жить среди роскоши и наслаждений. Запретная любовь и изощренный обман, роковые тайны и хладнокровный шантаж – все сплелось в гибельную паутину, и неизвестно, сумеет ли кто-нибудь из героев из нее вырваться.
Другой город, новые люди. Прошлое забыто, а будущее светло и безоблачно. Но счастье не бывает долгим, рассыпавшись, словно карточный домик от порыва ветра. Выбор не велик: долгие годы в холодных стенах тюрьмы, или бесконечная гонка в смертельном противостоянии, где нет друзей, а проявления человечности рассматриваются как слабость. Опасный путь, пройти который способен лишь человек с могучим духом, даже если это всего лишь хрупкая девушка.
Я живу в месте, где все решают деньги. В городе, наполненном технологиями, безграничной мужской властью и безнаказанными преступлениями. Где нет места спасению ни души, ни тела. Где нет любви… Тогда зачем я жду моего очередного выступления на этой сцене? Наверное, чтобы снова увидеть его. Человека-призрака, человека, скрывающегося в тени… Безликого с голубыми, как подводный айсберг, глазами. Что они мне обещают? Опасность. Страсть. Страх. Блаженство. И риск?! Или все же, вечную любовь?
Каждый контракт имеет свой исход. Моим станет месть… Он жесткий и расчетливый бизнесмен с жизненным кредо, что все имеет свою цену — даже человек. Она пытается найти у него остатки человечности, понимая, что все больше погрязла в торговле чужими жизнями и душами. Их связывает контракт ассистента и босса, и, казалось бы, ничего не стоит его расторгнуть, но так ли просто уйти от того, кому чужды понятия о чувствах и человеческой душе? Исход контракта с бездушным монстром в костюме может быть весьма непредсказуем…(В эпиграфах глав — названия аудио-треков предназначенных для прослушивания).
Доведенный до отчаяния бывший менеджер закусочной Евгений Лычкин вступает в «Клуб победителей», где любой неудачник с помощью специальной машины стирания болезненных переживаний и записи чужих историй успеха может превратиться в победителя. Жизнь Лычкина налаживается, пока он не обнаруживает, что его квартира продана, а жена и дочь, которых стерли из памяти, исчезли. Главному герою предстоит длинный путь принятия себя и осознания собственных ошибок.