Станкевич - [4]
— Ральф… — уточнила Люда.
— В милицию он не пошел бы.
— Полагаешь, что он о милиции думает так же, как ты?
— Может быть, — рассмеялся Сева, — Так вот, человек мой азартный…
— Неравнодушный.
— Неравнодушный! Пари предлагаю.
— Да-а? — улыбнулась Люда, — Пари? И на что же?
— Творческий ты человек, Людмила! Что говорить — творческий! Ведь не спросила — о чем?
— Это, скорее — практичность, Сева. Не творчество.
— Милый мой человек, смелый! Спорим на романтический ужин с музыкой Листа и со свечами. Спорим?
— И где это будет: Лист и свечи? В твоей квартире?
— В моей!
— Серьезный залог!
— Отступишь?
— Давай! — согласилась Люда.
— Ты что? — удивился Сева.
— Не веришь?
— Да, как-то, ты удивила…
— А чем?
— Согласилась так…
— Согласие, что — это повод для удивления?
— Нет… Но, Люда, предмет, я надеюсь, понятен?
— Понятен. Мы без секундантов?
— А разве в пари секунданты бывают?
— Не знаю. Пусть так: между нами. Но, дадим уголовному розыску шанс, — полгода.
— Разумно… — вздохнул, согласился Сева, — я буду терпеть…
«Неразумно! — в сердцах, про себя возразила Люда, — Пари, где от нас ничего не зависит! Но только „Предмета“, — если пари не выйдет, ты от меня никогда не получишь! А шанс получить, между прочим, был, если ты мужчина, который видит во мне желанную… Не добиваешься ты, не зовешь за собой — склоняешь меня к результату. Проиграю, — твоя, бери меня, Сева! А если не проиграю?»
«Шанс! — вдохновился Сева, — О, королева моя!» Время раздумий не знает: вечер встретится с ночью, и он, Сева Гриневич, положит руки на плечи Людмилы и ощутит их, — ну как сказать лучше? — покорность…
«А может сейчас положить их?» — посмотрел он на Людмилу. Она, без признаков удовлетворенности, или волнения, стояла рядом, легонько потупив голову, и не поднимая глаз. Даже в задумчивости молчаливой, была она привлекательной: просто чертовски! — добавил бы он. И подошел к ней:
— Люда, — хотел он ладонями прикоснуться к ее плечам. Она уклонилась: едва уловимо. Настолько едва, что может быть, даже и показалось… «Она что, мужчин вообще боится?» — мелькнуло в мозгу.
— Люд, — опустил он руки, — все правильно… — приободрил он, — Ну, ты ж понимаешь? Пора…
— Что пора, Сева?
— Ну, тебе ж двадцать три…
— Так.
— А через три — будет поздно! Пора? — развел руки и улыбнулся Сева.
— Разве это определяется возрастом?
— Чем же?
— Я думаю, сердцем, — тихо, серьезно ответила Люда.
— Ну, Люд, да все будет прекрасно! Ты что? Увидишь! О'кэй? Ну, пока, любимая!
— Сев, извини…
— Ну, что ты?
Людмила, оставшись одна, прошлась из угла в угол; к двери; от двери к балкону. Понаблюдала течение жизни внизу, за окном. Полистала книгу. Мысли текли в направлении том же, что обозначил Сева, — примерно в том же. Как можно такое раскрыть? Представить примерно, и то, как-то не получалось. Поколебавшись, Людмила взяла телефонную трубку.
— Але! Скажите, могу я услышать майора Евдокимова?
— Майора? — переспросили там.
— Ну, наверное… Это Владимир Иванович.
— Он подполковник. А кто его просит?
— Людмила Станкевич.
— Станкевич? Ага. Даю подполковника Вам, Людмила!
— Евдокимов, я слушаю Вас!
Честно сказать, удивилась она: время — серьезно позднее, тот на работе…
— Слушаю Вас!
— Я Станкевич. Вы помните, я сообщала об этом фрагменте…
— Помню. Я чем-то могу быть полезным?
— Скажите, а Вы разобрались, что с ним случилось?
— Личность установили. Пока это все…
— Скажите, когда будет все, я смогу узнать?
— Вы, — помедлив, сказал подполковник, — пожалуй. Имеете право… — он улыбнулся: не видела, угадала она.
Теперь его голос казался усталым:
— Вы что-то добавить хотели?
— О, нет, — растерялась Люда, — пока еще нет…
— Как-нибудь позже, потом позвоните. Договорились?
— Спасибо. Конечно, потом…
«Или — уже ни к чему. Сева прав?..» — думала, трубку кладя, Людмила.
Поглядев на еще не остывшую трубку, начальник розыска Евдокимов подумал: «Дай бог, что она сохранилась — святая наивность женской души. Она видит мир не таким, как он есть, — она его хочет видеть таким, каким он должен быть».
«Без нее, — улыбнулся он, представляя весь мир через призму проблем, — души просто бы повысыхали, как бывшие степи, в которых теперь пустыня!»
Стоматолог Гриневич Сева, забыл, что у девушек женская логика. Непредсказуемая. Он получил, хоть какой-то, но шанс, и мог затаить дыхание. А у нее, как осадок, легло в глубине ощущение, что он покупает ее.
Задиристый, бесцеремонный с соседями, мамой, друзьями, — с квартирантами Алексей жил мирно. Муж и жена, 25 лет, вдвоем, художники-оформители, занимали вторую половину дома. Мать Алексея жила во флигеле, с другой стороны, который дверями выходил к половине, занятой сыном. Поэтому жизнь Алексея шла не перед глазами, а за спиной квартирантов. Худшего им, могло быть не видно, а лучшее каждый, при случае, сам показать хотел бы. В легком хмелю, Алексея тянуло к соседям, и он заходил к ним, бывало. Не зная что делать — не гнать же хозяйского сына, его не гнали. С опаской, а после, привыкнув, что ничего тот плохого не делает, наливали ему. А что ему еще было нужно? Выпив, сразу он не уходил. Тут он как на островок заплывал, песчаный и теплый, — из круга привычного и надоевшего, в котором и не вода плескалась, а мутная жижа. В тяжелом хмелю или трезвым, — на это он не решался, а так — бывал у художников-квартирантов.
Действительно ли неподвластны мы диктату времени настолько, насколько уверены в этом? Ни в роли участника событий, ни потом, когда делал книгу, не задумывался об этом. Вопрос возник позже – из отдаления, когда сам пересматривал книгу в роли читателя, а не автора. Мотивы – родители поступков, генераторы событий, рождаются в душе отдельной, в душе каждого из нас. Рождаются за тем, чтобы пресечься в жизни, объединяя, или разделяя, даже уничтожая втянутых в события людей.И время здесь играет роль. Время – уравнитель и катализатор, способный выжимать из человека все достоинства и все его пороки, дремавшие в иных условиях внутри, и никогда бы не увидевшие мир.Поэтому безвременье пугает нас…В этом выпуске две вещи из книги «Что такое ППС?»: повесть и небольшой, сопутствующий рассказ приключенческого жанра.ББК 84.4 УКР-РОСASBN 978-966-96890-2-3 © Добрынин В.
Два рассказа и небольшая повесть. Три вещи — три страницы из дневника Истории. Мы так похожи в поступках мечтах и ошибках — герои далекого, близкого и настоящего времени! По динамике и многоплановости — это боевик, без спецэффектов, мистики и "заплывов в свободное фэнтези». Без этого жизнь, глубиной впечатлений и яркостью красок, не уступает а превосходит выдумку…ISBN 978-966-96890-1-6© Добрынин В. Е., 2007.© Добрынина М. А., обложка, 2007.
Они все не вымышлены: украинский мальчишка Мирон Выхованец; Рудольф Гёсс – комендант Освенцима; НКВДист Ткаченко и НКВДист без фамилии, другие герои. Все основные события книги подтверждены документально. Но это художественная книга. Не даты, с точным перечислением лиц и событий, перечислены в ней – а люди, их судьбы. В ней события – глазами героев, в ней боль – не из глубин или высоты полета творческого воображения автора – в ней живая боль победившего, побежденного, и опаленного войной человека.В силу не общепринятой, а объективной оценки событий минувшей войны, многие из документов которой впервые представлены в этой книге – «Последняя мировая…» не избежит полемики.
Я бежала так далеко: от прошлого, от самой себя, от мужа. Бежала, потому что не умею бороться, не умею быть сильной. Теперь я – другой человек, с чужим именем и чужой историей, но мое личное прошлое, что я пытаюсь забыть и от которого хочу надежно спрятаться, нашло меня даже здесь, вдали от дома. Придется учиться быть сильной, ведь защитить меня некому. Или есть? Содержит нецензурную брань.
Рождение близнецов – счастье! Ну, это как посмотреть… Два голодных рта семейный бюджет не выдержит. Бабушка сказала решать вопрос радикально: один младенец остается, второго сдаем в детдом. И кому из детей повезло больше? Увы, не девочке, оставшейся под материнской грудью. Бабуля – ведьма, папа – бандит, мама – затравленное безропотное существо. Как жить, если ты никому не нужна? И вдруг нежданный подарок – брат, родная душа, половинка сердца. Теперь все наладится, вместе с любой бедой справиться можно! Разберемся, кто подбрасывает оскорбительные, грязные письма, натравливает цепных собак, преследует, пугает по ночам и… убивает.
Джемма. Впервые я увидела Калеба, когда мне было двенадцать. Во мне тут же вспыхнула детская влюбленность, которая с годами переросла в юношескую. «Разве может детская любовь длиться несколько лет?» – спросите вы. «Может!» – с уверенностью отвечу я и докажу вам это своим примером. Калеб. Я не должен был влюбляться в младшую сестренку своего лучшего друга. Она была под запретом. Господи, да она была ребенком, когда я впервые ее встретил! Но девочка выросла и превратилась в прекрасную девушку, занявшую все мои мысли и сны.
Фрида получает необычное наследство после кончины бабули — должность ректора в Академии ведьм и колдунов. Когда-то Фрида была грозой академии и устраивала неприятности всем, кто окажется в радиусе поражения. Она и сама бы рада избавиться от наследства, да нельзя. Откажется — навсегда лишится магии. А в Академии сущее веселье. Педагог по зельям — первая любовь, колдун, который вытер о Фриду ноги. Попечитель и главный ревизор — бывший муж. А красавчик заместитель явно мечтает о должности Фриды и сделает всё, чтобы сжить нового ректора со свету.
Ольга Арнольд — современная российская писательница, психолог. Ее книга рассказывает о наполненном приключениями лете в дельфинарии на берегу Черного моря. Опасности, страстная любовь и верная дружба… Все было в тот год для работавших в дельфинарии особенным.
Его ледяные глаза пленили моё сердце. А один танец переплел наши судьбы. Бал дебютантов должен был стать для меня дорогой к признанию, а стал тернистой и опасной тропинкой к мужчине, в чьих глазах лёд сменяется пламенем. Но как пройти этот путь, сохранить любовь и не потерять себя, когда между нами преграды длиною в жизнь?