Стамбул. Перекресток эпох, религий и культур - [142]

Униженная послевоенная Германия переживала «турецкую лихорадку» (нем. Türkenfieber) – например, в 1935 году в Штутгарте вышло 7-е издание книги немецкого историка Ганса Фрёмбгена «Кемаль Ататюрк: солдат и вождь» («Kamal Atatürk: Soldat und Führer»). На обложку был помещен бюст Гази работы Йозефа Торака – официального скульптора Третьего рейха. Немцам казалось, что в Турции сбылась мечта националистов – ведь к 1930 году там почти не осталось «чужеродных элементов» в виде армян, ассирийцев и понтийских греков. Истребление христиан Малой Азии практиковалось кемалистами до 1923 года. Впоследствии турецкое гражданство законодательно отождествлялось с этничностью, и все граждане республики были объявлены турками.

В целях тюркизации уцелевших греков Гази в 1922 году учредил Турецкую православную церковь с богослужениями на турецком языке. Ее возглавил Павел Карахисаридис, сменивший греческие имя и фамилию на турецкие – Эфтим Эренерол (патриарх Эфтим I). В целом этот проект провалился, но титул предстоятеля до сих пор наследуется членами семьи Эренеролов. Главный храм располагается в Бейоглу – в прямоугольнике, образованном пересечением улиц Акче, Мумхане, Караали Каптан и Ходжа Тахсин.

Пережитки византийского и османского прошлого требовалось уничтожить и предать забвению. Порта провозглашалась «отсталым и закономерно погибшим государством». Масштабная вестернизация охватила абсолютно все сферы общественной и частной жизни: запрет многоженства, развитие промышленности, национализация железных дорог, земельная реформа…

Нововведения сыпались одно за другим. Ататюрк отказывался от исламских традиций и османского наследия. Туркам следовало обзавестись фамилиями, надеть европейский костюм, жить по григорианскому календарю и европейской системе летоисчисления[93], прекратить называть друг друга пашами, беями и эфенди. Новое право создавалось на основе европейского. Студенты юридического факультета Стамбульского университета шутили: «Турецкий гражданин – это человек, который женится по швейцарскому гражданскому праву, осуждается по итальянскому уголовному кодексу, судится по германскому процессуальному кодексу, этим человеком управляют на основе французского административного права, а хоронят его по канонам ислама». В стране появился первый публичный банк – «Türkiye İş Bankası»; его центральный офис открылся в Стамбуле – но 13 октября 1923 года столица переместилась в Анкару.

Лишение Стамбула статуса главного города Турции обидело стамбульцев – тем более что Анкара была захолустьем. В декабре 1923 года The Times с издевкой писала, что в новой турецкой столице жить неудобно – министерство иностранных дел, например, работает в маленьком домике, к забору которого привязан осел, а развлечения и изящные искусства сводятся к распитию анисовой водки и игре духового оркестра. Но Гитлер одобрял решение Ататюрка – что нацисты, что кемалисты воспринимали Стамбул как средоточие всего самого дурного и порочного. Фюрер сравнивал город на берегах Босфора с Веной эпохи Габсбургов, где прошла его безрадостная молодость.

Перенос столицы в Анкару был необходим, дабы избавиться от султанских чиновников, погрязших в коррупции, порвать с османскими традициями и положить конец мусульманской ортодоксии. Многие мечети Стамбула переоборудовали в концертные залы, Айя-Софию превратили в музей. В парке Гюльхане (дворцовом парке Топкапы) установили первый в Турции памятник Ататюрку – его изваял в 1926 году австрийский скульптор Генрих Криппель.

«Он [Гази] самый бесстрашный в новейшей истории борец с предрассудками», – с восхищением писал Генри Мортон. Однако в самой Турции вестернизация нередко порождала агрессию. В 1926 году за неисполнение закона об одежде был казнен первый человек – стамбульский улем Искилипли Мехмед Атиф Ходжа, не пожелавший облачиться в европейское платье. Вообще модернизационные преобразования Ататюрка достойны отдельной книги, но одна реформа – реформа турецкого языка – является ключевой и самой сложной.

Не секрет, что язык одновременно определяет и отражает сознание – как отдельного человека, так и народа. В османском Стамбуле владение несколькими языками никого не удивляло – так, знание французского давало преимущества на рынке труда. В городе издавались романы на армяно-турецком языке. Приезжие караманлы (православные тюрки из Анатолии) писали по-турецки греческими буквами. В одной и той же газете статьи печатались на разных языках. Стамбульский лингвист Хаджибей Заде Ахмед Мухтар выпустил самоучитель «Как научиться читать по-армянски за 4 дня для османоговорящих» (1892). Все это являло собой примеры гибридизации языков.

Такая богатая лингвистическая палитра не вписывалась в концепцию национального государства. Ататюрк решил изменить османский (арабский) алфавит на латиницу – вплоть до того, что в 1932 году были запрещены азаны на арабском. Вместо них появились азаны на турецком. (Запрет снял в 1950 году премьер-министр Аднан Мендерес. Стамбульцы пришли в такой восторг, что в первый день после отмены запрета муэдзин Голубой мечети повторил вечерний призыв к молитве семь раз.) Коран также был переведен с арабского языка на турецкий. По просьбе Ататюрка это сделал Эльмалы Мухаммед Хамди Языр – стамбульский богослов, каллиграф и преподаватель медресе при мечети Баязид.