Стальные пещеры - [64]

– И женщина была виновной?

– Да, была.

– Тогда почему же ее не побили камнями?

– После слов Иисуса никто из обвинителей не смог этого сделать. Эта притча призвана показать, что существует нечто выше справедливости, стремление к которой в вас заложили. Существует человеческое побуждение, известное как милосердие; человеческий поступок, называемый, прощением.

– Я не знаком с этими словами, коллега Элайдж.

– Знаю, – пробормотал Бейли, – знаю.

Он резко завел мотор, машина рванула с места и понеслась вперед с такой скоростью, что его вдавило в спинку сиденья.

– Куда мы едем? – спросил Р. Дэниел.

– В Йист-таун, – ответил Бейли, – вытряхивать правду из Фрэнсиса Клаусарра, заговорщика.

– Каким образом вы это сделаете, Элайдж?

– Это сделаю не я, а вы, Дэниел. Причем очень просто.

Они помчались вперед.

Глава пятнадцатая Арест заговорщика

Бейли чувствовал едва уловимый специфический запах Йист-тауна, который становился все сильнее, заполняя собой все вокруг. Для Бейли этот запах не был неприятным, как для Джесси, например. Ему он, пожалуй, даже нравился. Он пробуждал приятные воспоминания.

Каждый раз, когда Бейли слышал запах сырых дрожжей, чувственное восприятие каким-то неведомым образом отбрасывало его на три десятилетия, назад. Он снова был десятилетним мальчуганом, навещавшим дядю Бориса, который работал на дрожжевой фабрике. У дяди Бориса всегда было припасено немного дрожжевых сладостей: маленькие печеньица, разные конфеты, напоминавшие по вкусу шоколадные, со сладкой жидкостью внутри, пирожные в виде фигурок кошек и собак. Несмотря на свой возраст, он понимал, что дядя Борис не имел права их раздавать, и всегда съедал свое угощение потихоньку, сидя в углу спиной ко всем. Он быстро запихивал сласти в рот, боясь как бы его не застали за этим занятием.

От этого они казались еще вкуснее.

Бедный дядя Борис! Он погиб от несчастного случая. Лайджу никогда не рассказывали подробностей, и он горько плакал, так как думал, что дядю Бориса арестовали за воровство дрожжевых продуктов. Он боялся, что и его самого арестуют и накажут. Много лет спустя Бейли осторожно заглянул в полицейскую картотеку и узнал правду, Дядя Борис попал под гусеницы транспортера. Таким трагичным оказался конец у этого романтического мифа.

Но все же при малейшем запахе сырых дрожжей в его сознании тотчас, пусть на один миг, всплывали детские воспоминания.

Йист-таун – Дрожжевой город… Официально в Нью-Йорке не было района с таким названием. Оно не встречалось ни в одном из городских справочников, ни на одной официальной карте. То, что в народе называли Йист-тауном, в департаменте связи числилось как округа Нью-Арк, Нью-Брансуик и Трентон. Эта часть Города представляла собой широкую полосу, пересекавшую то, что в среднюю эпоху было штатом Нью-Джерси. За исключением нескольких жилых секторов – в основном в центре Нью-Арка и Трентона – все это пространство было занято многоуровневыми фабриками, где росли и размножались сотни разновидностей дрожжевых культур.

На дрожжевых фабриках работала пятая часть всего населения Города. Столько же народу трудилось в смежных отраслях. Горы древесины и сырой целлюлозы, которые доставлялись из непроходимых лесов Аллеганов, бесчисленное множество цистерн с кислотой, необходимой для переработки сырья в глюкозу; тысячи тонн селитры и фосфатов – важнейших для процесса добавок; огромное количество контейнеров с органическими веществами из химических лабораторий – все это требовалось для того, чтобы получить только один продукт – дрожжи, как можно больше дрожжей.

Без них шесть из восьми миллиардов людей, живущих на Земле, через год погибло бы от голода.

Бейли похолодел от этой мысли. Такая возможность существовала и три дня назад, но тогда подобная мысль просто не пришла бы ему в голову.

Машина с ревом выскочила из туннеля мотошоссе на окраины Нью-Арка. На малонаселенных улицах, зажатых с обеих сторон невыразительными блоками дрожжевых фабрик, не пришлось даже сбрасывать скорость.

– Который час, Дэниел? – спросил Бейли.

– Шестнадцать часов пять минут, – ответил робот.

– Значит, если он работает в дневную смену, мы застанем его на месте.

Бейли поставил машину в нише для выгрузки сырья и выключил двигатель.

– Так это и есть фабрика «Нью-Йорк Йист», Элайдж? – спросил робот.

– Ее часть.

Они вошли в коридор, по обеим сторонам которого тянулись служебные помещения. В том месте, где коридор сворачивал, их встретила расплывшаяся в улыбке секретарша.

– Кого вы желаете видеть? – спросила она. Бейли достал свое удостоверение.

– Полиция. У вас в «Нью-Йорк Йист» работает некий Фрэнсис Клаусарр?

– Сейчас проверю.

Девушка была явно обеспокоена.

Она нажала кнопку селектора, под которой значилось «Отдел кадров», и ее губы едва заметно зашевелились, но при этом не было слышно ни звука.

Бейли уже доводилось видеть, как работают ларингофоны, превращавшие слабые колебания гортани в слова.

– Говорите, пожалуйста, вслух. Я бы хотел вас слышать, – попросил Бейли.

Теперь ее слова можно было разобрать, но сыщик услышал лишь «…он говорит, что из полиции, сэр».

К ним подошел хорошо одетый смуглый человек с тонкими усами и небольшой лысиной. Он улыбнулся, показав ослепительно белые зубы, и представился: